Первые дни весенней путины пронеслись над Приазовьем будоражащим шквалом. Студеные мартовские зори пахли рыбой и свежестью морских освободившихся ото льда просторов. Вспыхивали короткие штормы. Нижнедонские станицы и рыбачьи хутора плавали в голубой полой воде. В гирлах и на взморье светились цветные огни бакенов, рокотали моторы катеров, жужжали лебедки, хлопали на резком ветру смоленые паруса дубов. Этой весной в старый медлительный быт рыбаков впервые вторглась машина. Моторные катера таскали на буксирах десятки многотонных водаков и дубов, вызывая восхищение и удивление.
Старые ватажники, когда-то до крови натиравшие о весла ладони, спокойно сиживали на кормах, смущенные бездельем, посасывали свои толстые цыгарки. Некоторые даже беспокоились, - не повлияет ли дурно такое баловство на молодежь, ничего не испытавшую в прошлом. Трактора сердито рычали на берегу, вращали лебедки. Они были причиной многих ожесточенных споров и недоверия. Как же это, чтобы бичеву невода тянули не сами рыбаки, а машина, наматывая на барабан? «Этак и рыбу можно всю распугать,- говорили старики. – Ведь рыба – тварь чуткая и хитрая, ее пугает каждый звук!» Но вскоре оказалось, что невода, вытянутые лебедкой, приносили не меньшие уловы, а люди не уставали под лямкой до изнеможения.
Береговые тони и морские островки гудели от возбужденных голосов. Водаки трещали от перегруза рыбой, люди на них, мокрые от морских солоноватых брызг, ежились от весеннего холода. Но сладко и манящ запах рыбы, возбуждающе крепок – морской железный ветер…
Шолохов-Синявский Г. Ф. Братья. Ростов-на-Дону, 1938. С. 108-109.
