Но этот пир природы не был бы пиром, если бы в нем не приняли самое горячее участие растения. Они приложили все усилия к тому, чтобы как можно наряднее украсить землю. Они тысячами разбежались по полям и лугам и превратились в изумрудные ковры с причудливыми узорами из ярких венчиков всех красок палитры.
Воздух напоен ароматами степных трав. Высоко в синем небе плывут белоснежные корабли-облака. Степь пирует.
Хорошо в эту пору на сохранившихся кое-где степных нераспаханных склонах. Но эти клочочки уцелевшей целины не могут дать ясного представления о былой красоте наших степей. Для этого надо побывать на обширных целинных участках или в степных заповедниках.
<…>
Куда ни глянешь — всюду серебряные пушистые ости цветущего ковыля плавно колышутся под дуновением слабого ветерка. И кажется, будто стоишь среди безбрежного, седого моря. Над ковылями то в одиночку, то целыми островками поднимается пестрое разнотравье.
Насколько хватает глаз, виднеются беспорядочно разбросанные безлистные стебли шалфея, с высоких верхушек которых дугою свисают большие синие кисти. Могучий железняк поднял свои многоэтажные розовые соцветия на метр от земли, а то и больше. Высокий, насквозь просвечивающий куст степной спаржи, прозванной в народе «заячьим холодком», весь усыпан мелкими желтоватыми цветочками. Качаются на ветру зеленовато-белые шапки дикого лука. Кивают пурпуровыми головками высокие юринеи. То тут, то там над морем ковыля возвышаются громадные белые шары катрана.
Из гущины злаков высоко-высоко поднял цветущие веточки костер прямой и потряхивает своими крупными, кофейного цвета, пыльниками. Рядом почти на ту же высоту вытянулся мятлик. Между дерновинами ковыля разместились кустики цветущих овсяницы и тонконога. Тут же нарядно белеют пушистые султаны высоких подорожников, раскинулись шаровидные кустики цветущего кудрявца. Сероватые пушистые астрагалы в ожидании желанных гостей — насекомых выбросили по сторонам стеблей красновато-лиловые кисти. Раскрыл навстречу пчелам все свои белые зевы стройный чистец. Тоненькая песчанка, пристроившись между широкими соседями, осторожно, так, чтобы никому не мешать, расправила на стебле коротенькие узенькие листики и скромно зацвела белыми цветочками. Полевой вьюнок, прозванный почему-то березкой, бесцеремонно взобравшись на чужую спину, выставил оттуда, на соблазн степным мухам и бабочкам, крупные бледно-розовые цветки с ароматным запахом и сладким соком на дне длинных венчиков. Изредка поблескивают золотистые лютики и голубеют кустики изящной вероники. Кое-где синеют островки горошка, зеленеют заросли сибирька и бобовника с молодыми плодиками на ветвях. Бросаются в глаза седые кустики грудницы, сероватые пятна еще не зацветшего романтика. Подрастают будущие перекати-поле— качим, зопник, жабрица и другие степные непоседы.
<…>
В степи пестрая армия разнотравья продолжает увеличиваться. Степной шалфей, прозванный степным васильком, широко разметал по суходолам свои фиолетово-синие заросли. Почти не уступая ему, всюду раскинулись белые шапки тысячелистника. Желтеют кисти ямурки. Большие золотисто-желтые козлобородники с утра и до самого вечера, словно астрономы, не спускают глаз с огненного диска солнца. Высокие чертополохи, наоборот, будто разыскивая что-то на земле, направили свои пурпуровые головки книзу. Влекут к себе большие кусты колючего зопника, отсвечивающие мягкими красновато-розовыми тонами. Из темной гущины трав некрасивый мачок настойчиво сигналит своими большими оранжево-красными цветками пролетающим насекомым. Чина (по-народному— красный горошек), опираясь слабым стебельком на кустарник, высоко подняла пурпуровые кисти над уровнем зеленого моря. Ее алые, источающие тончайший аромат цветы как бы олицетворяют собою расцвет красоты раннего лета.
В эту пору бывает грустно смотреть на необыкновенно нежные бледно-кремовые букеты лабазника, от которых веет беззаботной молодостью ушедшей весны. И тут же рядом, как бы напоминая о близости знойного лета, уже буреют засохшие кустики мятлика, роняет последние лепестки фиолетовый коровяк.
Попов Н. В. Степные этюды : записки натуралиста / Н. В. Попов. Ростов-на-Дону, 1966. С. 22-28.
