А в самом городе, на Казанском переулке, стоял серый каменный дом, и в нём было двести пятнадцать комнат.
И в каждой комнате можно было спрятаться, потому что комнаты были большие и если войдешь, то сразу не заметишь, где сидит человек.
И вот этот дом на Казанском переулке, серый дом, в котором можно было поселить целую деревню, принадлежал одному человеку.
И он так и назывался — дом Чирикова.
И рядом стоял похожий на этот, другой серый дом, и он тоже назывался — дом Чирикова.
А на углу Садового проспекта был магазин мехов — куница, медведь, голубой песец, чернобурая лиса, бархатный котик, рыженькая выдра — и этот магазин тоже назывался магазин Чирикова.
А по улицам шли ослики — добрые ленивые ослики, и везли на маааленькой тележке, наклеенную на лист дикта афишу:
ПОЛНАЯ ПЕРЕМЕНА ПРОГРАММЫ
И этот цирк, в который приглашали добрые ленивые ослики, тоже назывался — цирк Чирикова.
Конечно, очень интересно было познакомиться с этим человеком, который мог бесплатно жить в целом доме один, бесплатно брать себе какие угодно меха и бесплатно ходить в цирк.
Но когда к городу приближались красные, один человек раньше других поторопился все бросить и сесть в поезд, и этот человек тоже назывался — Чириков.
И еще бежали многие люди. В доме Чирикова поселились рабочие, и весь дом с зеркальными окнами, тяжелыми дубовыми дверями, мраморными лестницами стал другим. Ольга Осиповна и Вера Петровна получили в жилотделе ордер на две комнаты и поселились здесь вместе с Шурой и Микой. А на фонаре, который висел над большими зелеными воротами, оставили номер — сорок три, а фамилию—Чириков вычеркнули, потому что он здесь больше не жил.
Вместо хозяина в каждом доме появились домкомы — домашние комитеты.
А вместо хозяина во всем квартале — кварткомы, квартальные комитеты.
И все эти новые слова очень нравились детям. Им хотелось, чтобы и у них было свое, новое.
Штительман, М. Е. В нашем переулке : (отрывок из повести) // Ленинские внучата. — 1940. — 16 сент. — С. 4.
