Это случилось на районной школьной спарта­киаде. Проходила она в Рабочем городке на ста­дионе имени Ворошилова. Стадион был самым большим в городе. Находился он на его окраине по пути в зоопарк...►

На Доломановке и в старом поселке Нахаловке маленькие домишки прилепились друг к дружке, как пчелиные соты. В городе поднимались новые многоэтажные здания с детскими и спортивными площадками. Там работали пионерские клубы...►

Здесь целый день у Дона вьется
Веселый маленький народ.
Летят качели в небосвод,
Беспечно девочка смеется...►

Трудно поверить, что по узенькому Нахичеванскому переулку когда-то бегали трамваи. И, если бы я сам не жил на Нахичеванском, считал бы это абсурдом. Самих-то трамвайчиков я, правда, не видел, но рельсы были убраны лишь после Отечественной вой­ны... ►

Разломали весенние ветры
Потемневший исхоженный лед.
Солнце тянется к жаркому лету,
По течению Дона плывет...►

В феврале сорок третьего наши подошли к Ростову и три дня из-за Дона били по нему из пушек и минометов.

Когда в твою сторону летит снаряд — это очень страшно. Все! Конец... Но снаряд пролетает высоко и порядочно в стороне. Второй снаряд — это намного страшней первого. Невозможно остаться в живых! И ничего другого ждать нельзя было...►

И летом сорок второго все было намного страшней осени сорок первого. В первый год войны немецкая армия действовала как машина, будто и не отдававшая себе отчета в том, против кого она направлена. В сорок втором немцы стремились прежде всего запугать, уничтожить саму мысль о сопротивлении...►

Явившись во второй раз, немцы всюду развесили приказы — делать и то, и другое, и третье... За любое неподчинение — расстрел. Людей угоняли в Германию, и в числе первых забрали брата Мишу, которому исполнилось пятнадцать.

Вместе с немцами понаехало бывших хозяев, заявивших права на заводы, фабрики, дома, землю. На фольгопрокатный тоже вернулся хозяин...►

Дождь…

Тогда он нагрянул в шахтерский город после ноябрьских праздников, и ласковая накануне осень сразу стала нежеланной.

Дождь — изо дня в день. То мелкий, точно пропущенный через сито, то густой, колючий. И ничего так не хотелось, как мороза, твердой земли под ногами...►

Город моего детства всегда встает передо мной в легкой дымке. В нем все чуточку нерезко, как на акварелях, лишено движения. И велико желание взять кисть, коснуться пыльных переулков и старых дворов, где жизнь замерла, кажется, с тех пор, как ты их оставил, тронуть для того, чтобы вернуть картине прозрач­ность и это утерянное движение...►

В детстве я жил на трамвайной улице. За моими ок­нами один за другим убегали в голубую даль красные вагончики. В любое время я мог сесть в какой-нибудь из них и умчаться на край земли.

Трамвай будил меня по утрам своим переливчатым звоном; и дальше весь день был поделен этим звоном, как часовой циферблат...►

… но родился я в Ростове! Правда, жил здесь всего до пяти лет. Однако, через много лет, я нашёл дом, где родился, и меня узнали соседи. Воспоминаний о раннем детстве осталось очень мало. Помню крутую зелёную гору, с которой так весело было спускаться...►

Что касается Ростова, я действительно здесь родился. И все мои детские воспоминания, яркие моменты детства связаны именно с этим городом! Первые ощущения обиды и радости — они отсюда!..►

Я несу, как дар судьбы, то обстоятельство, что две крови русская, северная, и армянская, южная, слились во мне и во многом с детства обусловили меня...►

По вечерам в Ростовском клубном саду играла му­зыка. Наши родители прогуливались по центральной аллее или сидели у фонтана. Мы прятались в укромных уголках сада и там под аккомпанемент «Четвертой» Чайковского, «Шехеразады» или «Пер Гюнта» играли в «казаков-разбойников»...►

Назло Освенциму, осколкам,
назло войне
полуобугленная ёлка —
в моём окне.
Она над нами возвышалась,
дробясь в разбитых зеркалах,

и в будущих моих стихах,
перемещаясь, отражалась...►

На перекрёстке Чеховской
И улицы Сенной
Лепил снежки мальчишка,
Курносый и смешной...►

Я сам с Ростова, а вообще подкидыш —
Я мог бы быть с каких угодно мест, —
И если ты, мой Бог, меня не выдашь,
Тогда моя Свинья меня не съест...►

Мне кажется, мы вернулись в Ростов, когда развалины ещё дымились и были тёплыми на ощупь. Сколько раз наше возвра­щение проплывало у меня перед глазами!..►

Мы осваивали свой город со всеми его воронками, ямами, впитывали в себя запахи пыли, гари и войны. Чаще всего за­бирались в угловой дом у трамвайной линии. Странно, будто предчувствовала — через много лет в зимней предрассветной темноте я буду спешить туда на работу...►

Очередь за дровами стояла вдоль забора из толстых металлических прутьев. За ними был базар, он был огромный, забитый людьми. Снаружи казалось, что на всей его площади нет свободного клочка...►

Ростов-на-Дону — мой родной город, я родилась в семье дон­ских старожилов.

Помню, как весной зеленело, а летом золотилось пшеничное поле там, где теперь раскинулся парк и стоит здание театра имени М. Горького. Это была граница между двумя городами-соседями — Ростовом-на-Дону и Нахичеванью-на-Дону...►

А не хотите ли, я расскажу вам о праздничных днях, о Рождестве и Пасхе, которые так резко выделялись у всех нас среди прочих дней? Давайте с Рождества, так сказать, с начала года, потому что это понятие с начала учения захватывало и новый год до Крещенья...►

Из глубины порыжевших пластов,
Напрочь убитых и скованных наледью,
Не позабытый, не преданный памятью
В окна мои заползает Ростов...►

Я помню сорок первый. Город тих,
Но вдруг над школой рокот "мессершмитов"…
Потом лежал в развалинах немых
Мальчишка с глобусом в руках, убитый...►

Если в центр дела заведут,
Я петляю дорогами детства,
Чтобы мой пешеходный маршрут
Проходил мимо этого места...►

— Домой, на Дон, вас не тянет?

— Еще как тянет! И подчи­няясь этой тяге, я почти еже­годно приезжаю сюда. В прош­лом году; например, работал в Таганроге. Итог — че­тыре картины; 45 этюдов...►

Недавно наш город посетил заслуженный художник РСФСР, московский живо­писец, журналист и писатель Виталий Ти­мофеевич Давыдов. За плечами ныне из­вестного советского художника — большой творческий и жизненный путь, он много путешествует по нашей стране и за рубе­жом, что обогащает художника массой новых впечатлений, питающих его творче­ство...►

Пару месяцев назад был в своем любимом Таганроге и, знаете, вдруг увидел... как это называется... сумасшедший потенциал. У людей, у мест — просто невероятный... ►

Яркий, шумный, пёстрый, разноплеменной Таганрог способен был подстегнуть, заставить работать и слабое воображение, а уж воображению пылкому давал пищу на всю дальнейшую жизнь, и спустя годы и десятилетия по-прежнему виделся «Сказочным городом, освещённым синим пламенем пунша, выдуманным каким-то Зурбаганом... ►

1944 год. Я с бабушкой стою на Старом базаре, возле собора. Мне пять лет, я в короткой облезлой шубейке, из рукавов которой едва ли не по локоть высовываются руки. Как и все там, мы тоже что-то продаем. Это «что-то» лежит прямо на земле, на тряпке, прихваченной по углам четырьмя камушками...►

Дорогая мама,

сегодня к нам пришла свежая «Комсомольская правда» (от 13.3) а в ней напечатан материал Совинформбюро «Зверства немецко-фашистских людоедов в Ростове-на-Дону». Надо думать, что и в дру­гих газетах будет опубликован акт и ты его прочитаешь или уже прочитала...►

Я рыжего немца
На слове поймал;
Он в нашем Ростове
Два раза бывал...►

А дальше жизнь была безжалостна к нам. Мы вынуждены были искать пристанища. Нас приютили у себя далекие родственники мамы в Миллерово. Некогда большая семья распалась, чтобы никогда больше не собраться.

И только много лет спустя дошли до нас печальные вести. Лиза в сентябре 1943 г. по доносу была расстреляна немцами и похоронена в деревне Кантемировка Воронежской обл. О судьбе Кости я узнал много лет спустя, когда его не было в живых. В 1939 году отец был реабилитирован, вернулся к нам в Миллерово и вскоре умер...►

В Ростове был университет, потомок Варшавского, эвакуированного из Польши в 1915 году под давлением наступавших на Восточном фронте немцев. Ростов — центр соблазнительного юга России...►

Он приснился мне ни враг и ни вор,
ни погост, ни поминальный костёр...
А приснился мне мой сад - экий вздор!
Как проснулся - не пойму до сих пор...►

И тут я вспоминаю небо ранней осени 1941 года. Я вижу по-военному сурово ощетинившийся Ростов-на-Дону, уже много раз бомблённый, и моя тётка Наташа ведёт меня за руку по Пушкинской улице. Очередной авианалёт застаёт нас вдали от дома. Тревожно воют сирены оповещения, и люди бросаются в разные стороны в поисках укрытия...►

Город Ростов-на-Дону, как боксёр-тяжеловес, с трудом поднимался на ноги после нокаута, нанесённого варварски­ми бомбёжками и фашистской оккупацией. Исчезли при­вычные очертания улиц и проспектов, а целые кварталы, особенно возле железнодорожного вокзала, превратились в зияющие пустоши... ►

Твое ли это детство было
Кнутом обвито, как ужом,
Когда в лугах оно бродило,
Отцовским балуясь рожком...►

…Я люблю степную безбрежность,
Дона тихого светлую гладь.
И цветов полевую нежность,
и курганов спокойную стать...►

Усть-Медведица была в 40 верстах от моей родной станицы Клетской. На все каникулы — летние, пасхальные и Рождественские — мы, конечно, перебирались туда, на место нашего безмятежного детства. Ехали или на санях по замерзшему Дону, или в тарантасе. Не помню точно, в каком я тогда был классе. Кажется, во втором. И вот на 6 января в станице — торжественное водосвятие... ►

Летом 44-го, после трудной и долгой поездки по разо­ренной стране, добрались до Ростова. На разбитом вокзале нас встретила плотная, среднего роста пожилая женщина. Оказалось — бабушка. Я впервые смотрю на лицо с густой сетью морщинок, гладко причесанную седеющую голову, на несколько темных волосков «усиков» над уголками рта... ►

Оканчивалось лето и моя безмятежная жизнь.

Верёвочка появилась осенью 45 года. Восьмилетним я пошел в школу. По этому случаю бабушка подарила карандаш. Весь день я любовался, вертел в руках граненую лакированную палочку с тисненой надписью «ф-ка им. Сакко и Ванцетти». Дело в том, что целый экземпляр видел впервые, раньше рисовал крохотными довоенными огрызками и считал, что иных карандашей не существует...►

В 45-м мать впервые поставила меня в бесконечный хвост за хлебом в магазин «Дома трамвайщиков» на окраине Ростова, сама побежала на базар. Подвоз запаздывал, и я беспечно разглядывал людей. Еще шла война, мужчин, кроме трех-четырех стариков, практически не было, преоб­ладали пожилые женщины, дряхлые старухи, подростки. Подошел фургон, от разгружаемых лотков свежий весенний воздух донес дразнящий запах, очередь подобралась, зашумела, возникли первые мелкие стычки...►

Волгодонск старел. Асфальт по-прежнему подметают, но уже давно не меняют. Раньше трудно было представить себе осыпающиеся бордюры. Пыльно дует ветер по пустынным улицам...►

Все игрушки и книжки, и фотографии детства ис­чезли с ним вместе — все, — и улицы родной теперь не существует. Название прежнее, да, но стоят там теперь другие дома — моего дома нет, — и растут дру­гие деревья, и живут там другие люди. И они ничего не знают ни обо мне, ни о том, как тут было когда-то. «Тут» для них то, что для меня стало «там»...►

Синяя и гладкая обложка журнала «Дон», ветер, солнце, лето 59-го... я сижу во дворе на каких-то досках-и читаю... Очень понравилось про дружбу Макара и Щукаря. Я тогда в третий класс перешел. (Помню, как удивился я позже, узнав, что там есть еще и начало; и первая часть мне долго казалась ненужным дополнением ко второй.)...►

Немцы оказались в городе неожиданно. Вдруг. Без боя. Стоят бабы в очереди за хлебом. Из-за угла появляется группа немецких автоматчиков. И на ломаном русском спрашивают: «Где вокзал?» Им вокзал нужен. Бабы, разинув рот, смотрят на немцев. Смотрят на небо. Откуда они свалились? И тычут пальцами в сторону вокзала...►

Немцы продержались в городе недолго. Их вышибли на седьмой день. Ростов был первым крупным городом, освобожденным в этой войне.

Ту ночь мы провели в подвале. Под утро снится телега, грохочущая по булыжной мостовой. Просыпаюсь. А это на улице грохочет стрельба. Подбегаем к забору. Смотрим в щели, наш главный наблюдательный пункт. Боя не видим. Стрельба где-то слева, со стороны проспекта Широкого (ныне Гвардейский)...►

Войну мы по-настоящему почувствовали, когда немецкие самолеты появились над городом. В подвалах домов срочно оборудовались бомбоубежища. Окна домов заклеивались полосками бумаг крест-накрест. Взрывной волной стекла дробились. Но не разлетались и не ранили людей...►

Вскоре я услышал странное, непонятное слово "эвакуация". Оказывается нам надо было уезжать в какую-то Среднюю Азию.
Эвакуировались целыми предприятиями. С оборудованием, семьями. Готовился к отъезду и кожзавод, где работал отец. Мать сушила сухари, упаковывали вещи. Когда дело дошло до самого отъезда, возникла проблема, как утащить вещи на вокзал. Вещей было много. Тогда отец соорудил небольшую платформу из толстой фанеры, посадил ее на шарикоподшипники. Навалили на нее все и поволокли...►

Я уехал из Ростова, когда мне было восемь лет. Но я уверен, что за первые пять лет жизни человек про­живает отрезок, по значимости рав­ный всей остальной сознательной жиз­ни. И именно в детстве в Ростове я испытал страсти в духе Вильяма Шекс­пира...►

Пронзительные детские крики будили меня третье утро кряду. Это было еще хуже, чем назойливые мухи или противно царапающая сухой асфальт метла двор­ника, спозаранку убирающего возле санатория.

В этот первый летний месяц санаторий использо­вался как детский оздоровительный лагерь. Днем, ког­да, пережидая жару, детвора пропадала на пляже, было необыкновенно тихо, но вечерами и по утрам стоял дикий ор. Усмирить маленьких разбойников не могли ни воспитатели, ни персонал санатория...►

Каждую субботу бабушка брала меня к себе в гости. У нее был свой собственный дом на Собачьем хуторе, за оврагом. Дом был такой маленький, что лопухи, растущие под окнами, почти касались камышевой крыши. Позади дома бабушка раз­водила огород...►

— Гудок! — вскрикивала бабушка и вскакивала легко, как девочка. — Скорей беги в хату за серниками! — посылала она меня.

Бабушка употребляла много таких слов, каких никто кроме нее не произносил больше. Она говорила: «банить» вместо «мыть» и тесемки называла «паворозочками»...►

Улочка, на которой вырос Лис, тянулась по высокому правому берегу вдоль Дона. Район имел дурную репута­цию: окраинная слободка, край отсидевших арестантов...►

У меня было счастливое детство. Я был безмерно богат. В моих владениях была степь с целинными выпасами, речка Кагальничка с рыбными и рачьими ериками, были сады, бахчи и огороды, колхозные, конечно. И были лошади...►

Реально помню себя примерно с 1949 года, то есть, с четырёх лет. Однако, пересматривая свой архив, я обнаружил много собственных рисунков, сделанных детский рукой и датированных рукой моего отца 1948 годом. От этих самых ранних лет в моей памяти не сохранились даже отрывочные воспоминания...►

Первая бомбежка застала меня в школе, учительница меня задержала, день был красивый, солнечный, было хорошо видно, как летят бомбы. Бомбили здание облисполкома, в котором находилось все управление городом. Я выскочил из школы как ошарашенный...►

Когда немцы первый раз вошли в ноябре, было довольно холодно. Морозец, снежок порошил уже… Перед тем, как немцы вошли в город, установилась какая-то зловещая тишина. До этого самолеты туда-сюда летали, то на Ростов, то на Батайск, а тут все вдруг смолкло. Некоторая передышка наступила... ►

Отца выдали дворовые, его забрали в тюрьму и потом там расстреляли, хотя он был инвалидом. Мама ушла на менку и пришла только через два месяца. Нужно было жить самому, так началась моя самостоятельная жизнь... ►

Города, как люди, — у каждого свое лицо. Но, когда приходит общая беда, они становятся похожими друг на друга — суровыми и строгими. Таким был осенью сорок первого года Ростов-на-Дону, ставший к ноябрю прифронтовым городом...►

Знатокам Ростова на зависть: квартал меж Крепостным и Нахичеванским на Садовой (точнее все-таки Энгельса, хотя для старожи­лов нашего двора и тогда Садовая), напротив входа в Первомайский (бывш. Клуб приказчиков). Двор-проходняк на месте нынешней пристройки в филармонии... ►

Родилась я 22 января 1939 года недалеко от Таганрora. Подумать только, всего лишь 35 лет как не стало Чехова! Мысль о том, что в детстве я дышала запахами тех же растений, какими дышал и мой любимый писатель, всегда приводила меня в восторг: чабрец, полынь, ночная фиалка, белая акация. Антон Павлович! Мне лестно чувствовать себя травинкой у подножья Вашего пьедестала...►

О послевоенной деревне написано много, что тут прибавишь? Голод, холод, разруха. Тусклая, без­радостная жизнь была и в нашей Федоровке. Хотя у детей есть счастливое свойство — высекать искорки радости из самых незатейливых вещей. Девочки делали тряпичных кукол и бусы из семечек дыни, перед Новым годом вырезали снежинки из бумаги и мастерили игрушки для елки из кусочков карто­на, из целой яичной скорлупы... ►

...Ярко-зеленая молодая трава у ярко-белой, осве­щенной солнцем стены каменного дома. В траве стоит ярко-желтый цыпленок и роет червячка. По травинке ползет ярко-красная божья коровка. Ощущение абсолютного восторга. Я живу! С этого момента я помню себя. Сколько мне было лет, не знаю, пожалуй, что очень мало: не посмотрела на небо, наверняка оно было ярко-голубым...►

Своего деда, Семена Христофоровича Мануйлова, я не застал в живых. Сын дьячка, он кончил сначала духовное училище, а потом семинарию в Воронеже. В 1849 году он женился на Серафиме Григорьевне и получил приход в станице Богаевской, а затем был переведен в станицу Маныческую...►

Когда мама приехала в Новочеркасск, город действительно был таким, как описал его А. С. Серафимович в своем очерке «Мертвый город». Погруженные в кромешный мрак по вечерам улицы на окраине, не имеющие мостовых, бедные домишки, тонущие в непролазной грязи, и в то же время уже освещенные электрическим светом центральные улицы, окружавшие Атаманский дворец; очереди за водой, которую привозили на лошадях в бочках; гимназии, семинарии, театр и другие учреждения — для богатых, в первую очередь для казаков...►

Весной 1914 года я поступил во второй подготовительный класс частной гимназии Е. Д. Петровой. Екатерина Дмитриевна Петрова не имела специального педагогического образования, но была умной и предприимчивой женщиной...►

Дорогие «Ленинские внучата»! От всей души поздравляю вас с пятнадцатой годовщиной. Очень жалею, что не могу быть на вашем замечательном празднике. За пятнадцать лет работы вы воспитали не мало хороших советских людей, беззаветно и навсегда преданных делу Ленина-Сталина...►

Я горжусь, что родился на ростовской земле. Хочу сказать, что чем старше становишься, тем все настойчивее ищешь свою геогра­фическую точку. До сих пор меня преследуют запахи степи, полыни и сусликов, которых в детстве вы­таскивали из норок с помощью смолы. Как-то я попал в район близ города Сальска и, почувствовав этот запах, даже расплакался...►

Ростов же отпечатался в памяти с 1947 года. Тогда мы переехали жить к сестре отца. Она жила в гостинице «Ростов», потому как их дом разбомбили. Наша семья ютилась в крохотном номере, все удобства были в коридоре...►

Дурновка встретила меня узкими, заросшими татар­ником и полынью улочками, заброшенными, одичавши­ми садами, пустующими развалинами домов.

Наш дом я узнал сразу. Он не успел еще рухнуть, лишь только крыша осела и провалилась во многих местах. Сквозь густые заросли молодого караича я про­брался к крыльцу. В неживой тишине одиноко хлопала ставня да, играя распахнутой дверью, посвистывал ветер...►

У меня во дворе
Столько неба, что можно делиться,
На вечерней заре
Как пионы, цветут облака...►

Я помню двадцатые годы:
станица,
за садом — река;
ее беспокойные воды
багровыми были слегка...►

Пришел мороз в мохнатой шубе
и, крякнув, взялся за дубок.
Переломил. Измерив глуби
и убедившись, что глубок
студеный Дон, он с диким рвеньем
волну с волною так роднил...►

У Родины-России
Есть много городов,
Но лучший из красивых,
Конечно, мой Ростов!..►

Мы играли в полуразрушенной, обросшей кустами шиповника и вьющимся хмелем каменной беседке, которую бабушка Анна называла Платовской ротондой (Троня говорил: «ритонда»); другую ротонду, точно такую же, но ухоженную, выбеленную, сохранившую при себе только один сиреневый кустик, торчавший из-под железной купольной крыши, она называла Максимовской...►

Помню, как он возвращался домой с работы из кинотеатра. Шел по спуску Разина вниз — не шел, а словно съезжал по нему на спине, глядя в небо: так сильно приходилось ему заваливаться назад, чтобы перевесить выпуклый живот...►

Но больше всего меня манила огромная тютина, что росла за оградой у самой церкви, дотягиваясь верхними ветвями до высокого арочного окна, где в железной раме еще торчали осколки разноцветных стекол. Ни на одной тютине в округе нельзя было найти таких ягод — белого налива, — как на этой...►

После этого радостного лета была долгая трудная зима. Она началась для нас болезнями и невзгодами. Сундук как источник доходов был исчерпан, пришел настоящий голод, когда пшённая каша или варёная картошка кажутся пиршеством, а такие вещи, как масло и сахар, вообще — небывальщина...►

В нашей гостиной три окна. Они выходят на Георгиевскую улицу. Георгиевской она зовется потому, что в одном ее конце, там, где выгон и мусорная свалка и где весной бывает ярмарка с качелями и каруселью, находится церковь св. Георгия...►

В конце лета 1915 года я держала экзамены (их было довольно много) и поступила в 1-й класс частной гимназии Любимовой.

Помню экзамены: закон божий, русский (диктант), арифметика, география, языки французский и немецкий. По последним двум у меня были четверки, по остальным же предметам — пятерки...►

Полк удаляется все более
В бодрящем дребезжанье труб.
О, затиханье меланхолии
Обрывков маршей поутру...►

Мне посчастливилось родиться ростовчанином. Произошло это 30 ноября 1936 года. Очень люблю свой город и считаю его одним из самых красивых в нашей стране. Но родители мои ростовчанами не были...►

Вообще жизнь во время войны была дикая. Особенно зима с 1942-го на 1943-й. Все три месяца — декабрь, январь и февраль — есть было нечего. Просто нечего. Не знаю, как мы уцелели...►

Конечно, это была катастрофа. Но нам опять помогли завод и райком. Новый директор радиаторного К. Н. Атаманов хорошо знал и помнил отца, а в райкоме партии проявила активность Мария Пет­ровна Троянова — она тоже до войны с отцом работала; и вот они общими усилиями смогли чем-то нас обеспечить...►

Наш дом находился против мужской Платовской гим­назии. С детства мы видели, как гимназисты — и малень­кие и большие, поодиночке и группами, собирались к гимназии и скрывались в калитке, ведшей в сад. Главный вход в гимназию существовал в обычные дни только для преподавателей, директора и инспектора. Когда в гимназической церкви шла служба, через главный вход шли прихожане — родители учеников и знатные люди, жившие около гимназии...►

Нас, ребят, мать, Анна Александровна (урожденная Кукарникова), начала водить в гимназическую церковь. Здесь стояли гимназисты колоннами и рядами, в сере­дине церкви справа стоял массивной фигурой директор Григорий Макарович Холодный и дальше — его жена и дочери; слева — жена инспектора с детьми. Сам инспек­тор стоял сзади, наблюдая за порядком среди гимназис­тов...►

Весной 1904 г. шла подготовка к открытию в Ново­черкасске памятника Ермаку, он был выполнен просто и величаво — богатырь в шлеме с короной Сибирского царства в руках, он с достоинством преподносит ее Московскому царю Ивану Грозному. Поставлен памятник был в начале Соборной площади, там, где в нее вли­вается Ермаковский проспект...►

По возвращении из Петербурга в августе 1904 г. мы узнали, что в Новочеркасск приезжает царь, чтобы сделать смотр казачьим войсковым частям, отправ­ляющимся в Маньчжурию. Спешно собрали гимназистов, чтобы поставить их в строй и повезти по железной дороге в Персияновку, дачное место в 15 км от Новочеркасска, где должен был проходить смотр... ►

Двор Анания Григорьевича выметен чисто, полы в курене вымыли с кирпичом, заслали половиками, окна и щеколды протерли так, что горят они на солнце, дверные ручки тем же кирпичом оттерли, всё в полный парад привели...►

Прошли рождественские праздники, набегался Семён по хутору с христославами, намерзся, мотаясь по заметенным снегом проулкам, надекламировался и напелся рождественских тропарей и молитв. Собралось их, казачат-одногодков, человек двенадцать, ходили они с раннего утра чуть не до обеда, хутор-то, слава Богу, чуть ни пять верст длиной, протянулся по речке Ширяю бесконечно...►

Отчая, родимая до боли,
знойная, с характером
земля,
дикие и ласковые кони
и по стойке «смирно»
тополя...►

В минуты большого душевного подъема невольно начиваешь мысленно возвращаться к прошедшему — просто восстанавливать в памяти путь, которым шел к сегодняшнему дню...►

Говорят, в далеком ноябре,
в ночь, когда я вышел из утробы,
был мороз трескучий на дворе,
горбились за окнами сугробы...►

В городе Ростове-на-Дону,
где когда-то с разводного моста
голыши почти грибного роста
мы стоймя сигали в глубину...►

Под ольхой задремал есаул молоденький,
Приклонил голову к доброму седлу.
Не буди казака, ваше благородие,
Он во сне видит дом, мамку да ветлу...►

Под утро папа все ходил, ходил по дому, хло­пал дверьми, ронял что-то. Ходил по дому в под­штанниках, сердился, негромко выговаривал Стасику ворчливым голосом. И ей сквозь сон ка­залось — это он на нее сердится, и хотелось спать — скорей бы он спустился в свою водоле­чебницу, никогда утром поспать не даст...►

А сейчас я часами вспоминаю ту церковь, недалеко от нашего дома, куда мы детьми лазали через ограду. И мне не скучно. Я часами вспоминаю наш дом, обычный, двухэтажный, каких в Ростове было множество: внизу «мертвые комнаты» столовая, зал — традиционных два зеркала, круглый стол с непременным на нем семейным альбомом фотографий...►

Июльская жара изнуряла уже с утра, а им предстояло пройти трехсоткилометровый путь по безводной, выжжен­ной суховеем степи между Доном и Волгой. Тысячные стада скота, лошадей и овец поднимали густые клубы пыли, кото­рая висела в недвижном воздухе сплошной завесой на десятки километров. И убежать от нее не было никакой воз­можности, и дышать было нечем. Люди обливались грязным потом. Мучила жажда...►

Над Зеленым островом рассветным
встало солнце, кутаясь в туман.
И спешат по улицам, проспектам
на работу стайки ростовчан...►

Мой дед Мкртыч и его брат получили участки земли на берегу речки Самбек, которая протекает северо-западнее Нахичевани. Они было начали заниматься там скотоводством, но затем не пожелали оставаться в этих необитаемых местах и решили во что бы то не стало переселиться в Константинополь...►

Нет того города, который не имел бы своих трущоб и чем город многолюднее, тем трущоб в нем больше. Но наш Ростов в этом отношении занимает особенно видное место; будучи, сам по себе, городом небольшим, он своими трущобами нисколько не уступает самым густонаселенным городам России. Ростовские «Окаянка», «Полтавцевка», «Прохоровка», «Гаврюшка», «Дон» и другие рассадники пьянства, воровства и огульного разврата смело могут соперничать с петербургской «Вяземской», московской «Хитровкой», одесской «Молдаванкой», харьковскими «Иорданом» и «Востоком» и мно­гими другими знаменитыми трущобами...►

Вряд ли есть еще другой город, в котором было бы столько падших и преждевременно погибающих детей, как у нас в Ростове. Я не говорю уже о тех малолетних оборвышах, которые на каждом почти перекрестке оста­навливают прохожих, назойливо выпрашивая у них ми­лостыню: о них и писать нечего. Их каждый из нас ви­дит, и видит ежедневно; притом они не принадлежат к нашему городу. Это — дети так называемых «переселен­цев»...►

Поднимаясь по Барочной улице, Зубков вдруг представил, каким всегда оживленным был этот спуск до войны зимой. Случалось, что в лютые от мороза и ветра дни его, идущего к Якушеву за помощью с тетрадями по геометрии и алгебре, с визгом обгоняли на санках мальчишки...►

Новочеркасск - это город совершенно в духе и вкусе "Московских ведомостей". И не в том смысле, что там думают и чувствуют по "Московским ведомостям",- нет, это лишь образец, во что превратились бы наши города, когда бы там водворилась "тишь да гладь да божья благодать" по "Московским ведомостям".
Обыватель тихо, смирно и скромно ходит по улицам, смотрит, как и нужно, себе под ноги...►

В сорок восьмом году мама достала мне путёвку в пионерский лагерь в станице Мелиховской. Там был дом отдыха для шахтёров — белое конструктивистское здание высоко на левом берегу Дона...►

Через год я был в лагере в хуторе Мостовом на реке Кундрючьей. Наши палатки стояли в молодом лесу, посаженном на песках. В лесу росли тополя, клёны, дикие груши…►

Наш небольшой хутор затерялся в бескрайней ковыльной степи и тянется по балке двумя широкими улицами, которые разделены прудом. На востоке темной стеной высится казенный лес. Вдоль берега пруда толпятся могучие дубы-великаны. Далее чередуются массивы кленов, ольхи, ясеней, и тянутся они далеко на восток...►

Приближались рождественские праздники. Во всех дворах хуторяне готовились к свят­кам. Кололи свиней, резали индеек, кур. То и дело в разных концах хутора раздавались неистовые крики кабанов...►

Проезжая по улицам Ростова, я с любопытством рассматривал красивые многоэтажные дома и пестрящие на витринах магазинов выставленные товары: мануфактуру, готовую одежду, обувь, граммофоны, гармошки, головные уборы...►

Детство моё проходило на ул. Баумана. Эта улица существует в Ростове-на-Дону с 1811 года, причем первоначально она называлась Воронцовской. Свое название улица получила в честь графа Михаила Семеновича Воронцова (1782-1856), который с 1823 года был генерал-губернатором Новороссии. В ведении графа М.С. Воронцова находилась и крепость св. Димитрия Ростовского, как первоначально назывался город Ростов-на-Дону...►

Но самым знаковым событием моего детства было, конечно, приобретение в семью телевизора «Рекорд–12». В то время это событие сравнимо разве что с приобретением новой квартиры с улучшенными условиями быта. Европейского уровня. Телевизор в квартире кардинально менял быт, а от этого менялся и уровень собственной самооценки...►

Табачная промышленность на Северном Кавказе начала развиваться со второй полови­ны XIX века. Для этого периода характерно преобладание небольших табачных заведений кустарного типа, применявших исключительно ручной труд.

В те годы в России создалось очень много мелких табачных предприятий. Хозяева-капи­талисты охотно вкладывали свои средства в табачное дело: затрат требовалось немного, а прибыли получались огромные... ►

У каждого советского человека есть на просторах любимой страны самый дорогой сердцу уголок. Большая ли это область, крупнейший ли город или крошечный городишко, примостившийся на взгорье, село, поселок или станица, затерянный меж степных холмов, богата ли здесь природа или скудна — неважно...►

Тогда, на Сельмаше, в бараке,
в семнадцать неполных годков,
я спал после уличной драки,
я спал и не слышал гудков...►

С пятачка
над Каменною лестницей —
напросвет морская глубина,
утром, при большом воображении,
Греция — прищуришься — видна...►

Таганрог, Таганрог, вечный город вечного детства! По твоим улицам вот уже шестьдесят лет я не ходил, не судьба. Но ты всегда жил и живешь во мне цветением своих сиреней и абрикосов (жердели - называлось это на местном жаргоне), ночными голосами пароходов у причальной стенки, выщербленными ступенями Каменной лестницы...►

А пока я живу у дедушки в Ростове-на-Дону, в его единственной, длинной, как пенал, комнате, окнами на Большую Садовую, ныне улицу Энгельса, а как еще?..►

На двенадцатый день пути с утра показался вдали курган, раскопанный посредине. К вечеру, миновав его, спустились под желтый обрыв, в балку, с разбросанными по ней землянками...►

Казаков казачки проводили,
Казаки простились с Тихим Доном.
Разве мы — их дети — позабыли,
Как гудел набат тревожным звоном?..►

Ах, Боже мой, жара какая,
Какая знойная сухмень!
Собака, будто неживая,
Лежит в тени; но что за тень
В степи от маленькой кислицы?..►

Это ишшо в моей родимой сторонке, на Маныче произошло. Я рыбачил в ево водах, а дружок мой, хоть гадами и моложе меня был, а ладный из себя, с умом подвижным жил, сказов всяких уйму цельную знал, потому как в батраках был в семье благостной, богоугодной. А там были детки, грамоте разной обучались и все такому прочему...►

Дед Евсей, глядя на детвору, так неохотно покидавшую его, благодарно им улыбнулся счастливой улыбкой старика, и от того, что он почувствовал свою нужность вот такой детворе, ему стало легко на душе и он, не изменяя своей привычке походить по летней земле бо­сым, стал неуклюже склоняться к ногам, чтобы снять с переломан­ных, с увечных своих ног, чирики...►

Наступила тишина. Слышно было только, как фыркали и жевали лошади да похрапывали спящие; где-то не близко плакал один чибис и изредка раздавался писк трех бекасов, прилетавших поглядеть, не уехали ли непрошеные гости; мягко картавя, журчал ручеек, но все эти звуки не нарушали тишины, не будили застывшего воздуха, а, напротив, вгоняли природу в дремоту...►

Егорушка почувствовал, как воз, на котором он лежал, покачнулся и тоже заскрипел. Обоз тронулся. Егорушка покрепче взялся рукой за веревку, которою был перевязан тюк, еще засмеялся от удовольствия, поправил в кармане пряник и стал засыпать так, как он обыкновенно засыпал у себя дома в постели...►

Налево, как будто кто чиркнул по небу спичкой, мелькнула бледная, фосфорическая полоска и потухла. Послышалось, как где-то очень далеко кто-то прошелся по железной крыше. Вероятно, по крыше шли босиком, потому что железо проворчало глухо...►

Нас потчевали армянскими блюдами — их иног­да готовила и мать в Москве,— хранившими отзвук и вкус крымско-татарской кухни: мусаха, самса-хатлама... ►

Тетушек у нас было много, сразу не перечесть, и все повыходили замуж за местных богатеев, и у каждой был свой характер и свое отцовское приданое в 25 тысяч. Ког­да назывались в те годы фамилии самых именитых «первогильдийных» армян, то наверняка они были дядями — мужьями маминых сестер: Джамгаров, Хатранов, Чикнаверов, Сагиров, Когбетлиев, Шилтов — банкирский дом, нефтяные промыслы, рыбные промыслы, нотариальная контора...►

Была и еще одна часть моего раннего детства, оставившая свой след в моей душе, моей бабушкой по материнской линии – Фатьмой Михеевной, донской казачкой. Мы жили в Ростове-на-Дону, в поселке Ростсельмаша, в самом крайнем доме, дальше уже начиналась роща...►

Отшумела буря над Ростовом.
Ожил каждый уцелевший дом.
И звеня,
бурля в порыве новом,
Чёрный лед крушит весенний Дон...►

А в самом городе, на Казанском переулке, стоял серый каменный дом, и в нём было двести пятнад­цать комнат.

И в каждой комнате можно было спрятаться, потому что комнаты были большие и если войдешь, то сразу не заметишь, где сидит человек...►

Мика идет по Садовому про­спекту, и все взрослые смотрят на него. У Мики кружка. Да, та самая жестяная кружка на сером шнурке. Он идет медленно, придер­живая кружку рукой, и больше всего ему хочется, чтобы встре­тился какой-нибудь знакомый с Казанского переулка. Но пока Ми­ка видит только одного знакомого — Шуру. Он идет чуть поодаль, и у него тоже кружка...►

Утром 21 ноября после очень бурной ночи, когда ру­жейная и автоматная стрельба перемежалась взрывами гранат и снарядов, вдруг наступила полная тишина. Кто-то из соседей сказал, что в городе уже видели немцев...►

Наступило 6 июля 1942 года. Мне этот день запом­нился очень хорошо, как и многим ростовчанам, не толь­ко потому, что я тогда, придя в школу, получил там аттестат за 7 классов.

<…>

Но только закрылась за мной дверь, как послышался приближающийся гул множе­ства самолётов. И через несколько мгновений посыпа­лись бомбы. Всё ближе, ближе. Над городом, казалось, раскололось небо...►