Своего деда, Семена Христофоровича Мануйлова, я не застал в живых. Сын дьячка, он кончил сначала духовное училище, а потом семинарию в Воронеже. В 1849 году он женился на Серафиме Григорьевне и получил приход в станице Богаевской, а затем был переведен в станицу Маныческую.
Отец рассказывал: «Это был строгий, но добрый человек. Не получив никаких наследственных капиталов, он содержал большую семью: пятерых сыновей и двух дочерей». По словам бабушки, Семен Христофорович любил говорить проповеди и много спорил с раскольниками. Из-за них-то, раскольников, ему пришлось уйти, из Богаевской и Маныческой в Гуляй-Борисовку. Главные доходы были не столько от духовных треб, сколько от рыбного завода и своего хозяйства, которое в Гуляй-Борисовке было поставлено хорошо: держали волов, коров, овец, свиней, кур. Имелись в хозяйстве и новейшие машины: молотилка конная, американская сеялка и грабли, сенокосилка, жнейка и сноповязалка.
Вечерами Семен Христофорович читал «Епархиальные ведомости» и «Неделю», которую выписывал старший сын Петр. Умер дед от холеры в мае 1883 года. Похоронен в Гуляй-Борисовке. Дети выросли, обзавелись своими семьями, и Серафима Григорьевна жила у них по очереди. Потом она перебралась в Новочеркасск.
Родители мои сняли квартиру напротив Александровского сада, на Почтовой улице, во дворе, в доме Запорожцевой: четыре небольших комнаты с кухней. Вскоре пришел багаж с вещами и любимым маминым роялем. Устраивались если не навсегда, то во всяком случае надолго, и мама старалась, чтобы было удобно, уютно и красиво. Маленькие племянницы забавляли ее своей живой непосредственностью. Они то и дело прибегали, а потом дома, захлебываясь и перебивая друг друга, рассказывали, как «петербургская новая тетя в бельевом шкафу все полки закрыла вышитыми бордюрами, а сложенное аккуратными стопочками белье перевязала разноцветными лентами». Папа не вмешивался, предоставив маме полную свободу «вить свое первое гнездо».
Здесь, на Почтовой улице я и родился 22 августа (4 сентября по новому стилю) 1903 года, в половине первого ночи.
С Почтовой улицы мои родители вскоре переехали на Ямскую, в одноэтажный каменный старинный дом с большим холодным погребом, в котором хранили картошку, капусту и другие продукты. Во дворе сохранился старый каретник, превращенный в дровяной сарай. В этом доме в июне 1906 года родилась моя единственная сестра Нина.
Неподалеку была Первая мужская гимназия, которую в свое время окончил отец, но меня отдали учиться в частную гимназию Е. Д. Петровой. Это было весной 1914 года. Сюда потом поступила и сестра. Девочки и мальчики в гимназии Е. Д. Петровой учились вместе.
В это время мы уже переехали на главную улицу города — Московскую. Квартира находилась на втором этаже каменного дома. Внизу была аптека. Невдалеке — городская библиотека, а немного дальше, через Платовский проспект, где в сквере стоял памятник атаману Войска Донского М. И. Платову работы известного петербургского скульптора П. К. Клодта, находилась гимназия Петровой.
По вечерам, когда мы укладывались спать, внизу, под окнами, на Московской, бывали шумные гулянья, допоздна слышались оживленные голоса, смех, стук проезжавших экипажей, цоканье копыт, возгласы извозчиков. На Московской у нас был уже телефон. Старшие крутили ручку, раздавался звонок, просили «барышню»-телефонистку соединить с нужным абонентом, называли трехзначный номер, раздавался ответный звонок, и после этого «говорили в телефон». Телефон звонил не только днем, но иногда и ночью. Вызывали отца к тяжелым больным. Он никогда не отказывался и ездил в любое время и в любую погоду, однако сердился, если вызывали по пустякам.
Мануйлов, В. А. Записки счастливого человека : Воспоминания. Автобиогр. проза. Из неопубл. стихов / В. А. Мануйлов. — Санкт-Петербург, 1999. — С. 33–34.
