Посевы озимой пшеницы тянулись по буграм вдоль мелководного Егорлыка, спускаясь другим краем в песчаный, поросший редкой травой и истоптанный скотом суходол... Осматривая участки, Волошин словно впервые разглядел эту холмистую, полынную степь, граничившую недалеко на востоке с извечными целинными выпасами и бродячими каспийскими песками. Еще в институте интересовали его эти бескрайние просторы, не знавшие до революции своего хлеба. Безземельные, разоренные нуждой крестьяне центральных губерний бежали сюда, селились хуторами, засевали полоски земли, ходили с крестным ходом, молили дождя, "покорно падали ниц перед суховеями, и один за другим шли наниматься к коннозаводчикам в объездчики, пастухи, гуртоправы... Прельщенные дешевой землей, приезжали сюда помещики, купцы, привозили крашенные веселой краской миниатюрные сельскохозяйственные машины с иностранными марками, а через год-другой, разорившись, исчезали, либо переходили на службу к тем же всесильным в этих степях скотопромышленникам.
Зла и сурова была природа этих тихих и на первый взгляд мягких степей. Крепка была слежавшаяся веками, прибитая копытами табунов земля. Сухие морозные ветры прожигали ее зимой, горячим дыханием опаляли летом... По плечу оказалась борьба только новым хлеборобам — колхозникам. Сталинградские гусеничные тракторы, приминая траками сухие травы, продвигались все дальше на восток. За ними тяжелые пятилемешные плуги ростсельмаша выворачивали пласты с невиданной еще глубины в 20–25 сантиметров. Появились в оврагах запруды, копившие мутную вешнюю воду, а по буграм и водоразделам протягивались первые лесные полосы, посаженные руками человека. Скотоводческие колхозы превращались в зерновые многоотраслевые хозяйства. Хутора одевались садами, шумели на ветру кроны тополей и акаций, прикрывая тенью улицы и проулки. В палисаднике зацветала сирень; и никогда раньше не любившие этих степей грачи, скворцы и другая мелкая птица наполняли веселым гомоном полеводческие и тракторные таборы. Довелось Волошину увидеть над этой степью даже лебедя...
По пути в Зерновский район заехал он к своему старому другу, агроному сальского колхоза имени Сталина. Думал побыть вечерок, а задержался на три дня. Трудно было оторваться сразу от этого большого хозяйства — воплощенной мечты любого агронома. Белые каменные дома стояли в садах. Высокие пирамидальные тополя сторожили покой улиц и, выйдя в степь, словно передавали охрану густым гледичиям, серебристому лоху и белой акации, которые уходили к самому горизонту, до поселка второй бригады. Параллельно этой главной лесной полосе тянулись другие посадки.
Котенко, И. М. Родники : [повесть]. [Кн. 1]. Ростов-на-Дону, 1950. С. 80–81.
