Над городом висело высокое и чистое голубое небо.

По главной улице, громыхая колесами и неугомонно дребезжа сигнальными звонками, бежали тяжелые трамваи, переполненные улыбающимися пассажирами.

С тротуаров с неделю как очистили последний робкий слой тоненького льда, солнце высушило их насухо, и они, свободные по утрам, задумчиво чернели, а когда город просыпался, захлестывались людским потоком и под ударами неисчислимых и сердитых ног протестующе гудели.

По тротуарам спешили люди. Многие шли так быстро, что минутами, незаметно для себя, переходили на бег, и, обгоняя идущих впереди, толкали их усердными локтями. Но и здесь, как и в трамваях, редко можно было увидеть сердитые глаза и мало кто обижался, когда, толкнув его в бок, не извинялись.

О весне запевали и деревья, готовые со дня на день зазеленеть: они умоляюще вытягивали свои ветки, словно просили солнце греть сильней и скорей распарить застывшие в земле питательные соки.

Беспризорные, начавшие уже бежать из детдомов, распахнув казенные пиджачки, из-под которых выглядывали покрывшиеся грязью нательные рубахи, путались на тротуарах среди спешивших и озабоченных людей и просили дать копеечку. Собираясь группами, они с гиканьем и свистом выбегали на мостовую и, дразня постовых милиционеров, ложились на трамвайных рельсах, вскакивая с них в последнюю минуту, когда трамвай был совсем близко и казалось, что беспризорным уже нет никакой возможности спасти свою вихляющуюся жизнь. Некоторые, распарившись от беготни, снимали пиджаки и дружно направлялись на базар.

На краю тротуара стояли девушки с маленькими корзиночками, доверху наполненными мечтательными подснежниками, и настойчиво, ни на минуту не умолкая, зазывающе бросали в суетливую людскую гущу:

— Товарищи, подснежники!

— Гривенник букетик!

— Граждане, купите!

Бусыгин, А. И. Домны горят // Рабочее племя / А. Бусыгин. — Ростов-на-Дону, 1932. — С. 22–23.