Красавица Большая Садовая, давно Энгельса, прямая как стрела, чисто вымытая, зелёнодеревая, пёстропрохожая, освобождённая теперь от гремящих трамваев, мягко шуршащая шинами легковых и троллейбусов, шаркающая подошвами пешеходов, — главная улица Ростова не была освещена обычным ярко-частым светом своих фонарей и ни единым зашторенным окном, — но тем мягче выступала из мрака в молочной накидке лунного света. Внизу, под балконом, эта улица, бывшая свидетельницей и поверенной всей двадцатитрёхлетней жизни этих молодых людей, изнывая в душистой июльской ночи, была и сейчас переполнена гуляющими. Обилие белых южных костюмов в белой луне, неторопливые проплывы гуляющих без обгонов, без толкотни, даже синие лампочки киосков с мороженым и газированной водой — всё это было так празднично, так покойно, так далеко от войны, — даже хотелось на вечерок притвориться, что войны никакой нет, что она не врезалась жестоким угловатым металлом в мягкое тело жизни, что можно мечтать о будущем, можно слушать концерты... Нет! даже в изобилующей квартире Довнеров притворяться не удавалось: сам папа-Довнер завтра-послезавтра должен был уехать не в какое иное место, как на фронт. Молодые люди видели с балкона, как подъехала его легковая.
Солженицын, А. И. Люби революцию // Собрание сочинений : в 30 т. — Т. 18: Раннее / Александр Солженицын. — Москва, 2016. — С. 269.
