На календаре был ноябрь 1941 года. Эсэсовец остановился возле женщин, пугливо прижавшихся к решетке двора чеховского музейного домика, презрительно обвел их холодным взглядом и, пошатываясь, ударом подкованного сапога распахнул калитку с надписью: «Домик А. П. Чехова». Женщины робко следили за непрошеным гостем. Тот неверным шагом прошелся по дорожке вдоль сиреневых кустов, предусмотрительно оглядываясь по сторонам, и стал рассматривать дворик музея с его постройками, будто хозяин, купивший новое подворье. В полуоблетевшей зелени сирени увидел бюст писателя из камня, окруженный пунцовыми каннами. Под ироническим взглядом Чехова колючее лицо унтера сморщилось и потускнело. Сдвинув на затылок двухэтажную фуражку с орлом «третьей империи» и свастикой, он приподнялся на цыпочках и плюнул в бюст. Помедлил и по-собачьи осквернил его...
Стоявшая позади старушка всплеснула руками. Она растерянно засуетилась и исчезла в воротах соседнего дома. Вскоре вернулась с ведром колодезной воды и, подойдя к памятнику, омыла его. Унтер молча выбил из рук женщины ведро и, ухмыляясь, продефилировал к домику, что сиротливо горбился в конце двора. Здесь снял перчатки и... цинично расписался в «Книге посетителей музея...».
Так в октябре 1941 года началась оккупация родины Чехова. Методично и расчетливо фашисты пытались разрушать память об Антоне Павловиче. Из домика, где родился писатель, выбросили все, что напоминало о его патриотической деятельности. В здании бывшей мужской гимназии, где когда-то учился Антоша Чехонте, устроили гестаповский застенок, наводивший ужас на жителей города. Каменную лестницу, которую так любил посещать в часы досуга гимназист Чехов, опутали колючей проволокой, и не раз таганрожцы находили там, среди поверженных античных статуй, некогда украшавших лестницу, трупы своих сограждан.
Бывший городской сад, живой памятник гимназической юности Чехова, любившего проводить время за книгой в тенистой гимназической аллее, был превращен в лесопилку, откуда вывозили на Миус-фронт лес для строительства укреплений и обогрева землянок. Та же участь постигла и другого зеленого друга юного Чехова — знаменитую рощу Дубки. Сад (ныне Парк культуры и отдыха) и роща почти полностью были вырублены оккупантами. Поредели и скверы на улицах Таганрога, в озеленении которых активно участвовал Антон Павлович.
В театре, где юный Чехов обрел мечту драматурга, устроили игрище. Там под животное завывание господ офицеров «девушки» показывали, как из пены морской рождается Венера…
Городской краеведческий музей, созданный с помощью великого писателя, превратили в место снабжения гитлеровцев художественными ценностями. Уникальной мебелью музея, коврами, предметами быта, картинами-шедеврами украшались квартиры и учреждения захватчиков. Были похищены богатейшие коллекции монет и медалей времен царствования Анны Иоанновны, Петра Второго, Петра Третьего, Павла Первого; исчезли иконы и кресты XVI—XVII веков, старинное русское оружие, художественный фарфор и фаянс работы русских, китайских и японских мастеров. В Германию были вывезены оригиналы многих произведений русской классической живописи («Березовая роща» и «Сосновый бор»— И. И. Шишкина; «Девочка» и «Умирающий крестьянин» — Н. П. Богданова-Бельского; «Буря на море» и «Закат на Черном море» — П. К. Айвазовского; «Боярышня» — К. Е. Маковского; «Пруд с ветлами» — В. Д. Поленова; «Ратник» — И. М. Прянишникова; «Прибой» — Р. Г. Судковского; «Девушка у ручья» — А. Г. Риделя и др.). Пятьдесят пять картин похитили оккупанты в картинной галерее Таганрога.
Сначала немцы разместили в музее воинскую часть, затем открыли «Музеум-парк-кафе». По воскресеньям там играл духовой оркестр, а по средам и субботам устраивались офицерские балы.
В июле 1943 года командующий таганрогским участком Миус-фронта генерал Рек-Нагель устроил в музее гросс-бал; на нем был инсценирован прием генерала... Екатериной Второй. Бутафорская «императрица» со смирением вручала своему соплеменнику... русскую землю на золотом блюде, украденном в музее. На немецком языке она приглашала разделить с ней русский престол. После такого «исторического» акта в дворцовых залах музея была учинена оргия. Подгулявшие солдафоны щедро одаривали своих «фрау» драгоценными экспонатами.
Заглянул германский унтер и в Литературный музей А. П. Чехова. На этот раз он пришел в образе «доктора» юридических наук, владеющего, как он сказал, двадцатью языками, «профессора» Мюнхенского университета господина Курца. На великолепном русском языке он сказал сотрудникам музея и библиотеки:
— Теперь вам книги не нужны. Никто вам их печатать не будет. Для чего? Раньше я не мог равнодушно пройти мимо книжной лавки. Теперь я вполне равнодушен. Военная техника — вот наша цивилизация. А в этом храме, — Курц ироническим взглядом указал на залы чеховского музея, — будет наш храм, лютеранская церковь. Потрудитесь убраться отсюда.
Взял из шкафа три томика Толстого и ушел, вежливо попрощавшись.
А поздно вечером к библиотеке имени А. П. Чехова подкатили два грузовика, погрузили книги и увезли. Подобные операции повторялись и потом.
Двадцать два месяца оккупанты чинили грабеж, и все это время группа отважных людей — музейных и библиотечных работников, в меру сил своих сопротивлялась насильникам. Смотрительница Литературного музея Анастасия Терентьевна Балухатая, мать известного чехововеда — профессора Сергея Дмитриевича Балухатого, вместе с научной сотрудницей музея Марией Николаевной Бондарь сумела спрятать в своей квартире и сберечь около 600 книг из личной библиотеки А. П. Чехова и несколько дорогих передвижных выставок, посвященных Пушкину, Лермонтову, Горькому, Шевченко, Маяковскому. Хранитель Домика-музея А. П. Чехова, Федор Тимофеевич Губа, сберег многие экспонаты музея, успев подобрать и то, что «новые хозяева» выбросили на помойку, как мог отремонтировал домик, пострадавший от бомбежки: остеклил, побелил, заделал пробоины, покрасил. А работницы краеведческого музея надежно спрятали в подвале научную библиотеку, завалив ее строительным хламом, и ряд бесценных вещей, ускользнувших от внимания «шефа» Леберта.
За время оккупации Таганрога перестали существовать как научные и культурно-просветительные учреждения музеи, библиотеки и другие чеховские памятники. Это было продолжение вызова великой русской культуре, начатого германскими варварами во время русско-германской войны 1914–1918 годов. Тогда они перелили на пушки единственный в мире памятник Чехову, установленный почитателями русского гения в Баденвейлере. Теперь хотели уничтожить памятники, созданные народом в Таганроге, вытравить из памяти земляков само имя писателя-патриота.
Красная Армия освободила Таганрог 30 августа 1943 года, а 4 сентября в книге посетителей Домика-музея А. П. Чехова появилась запись старшего лейтенанта А. Г. Хромова: «Слава освободителям Таганрога, не давшим немецким бандитам разрушить Домик-музей нашего великого Чехова».
«Большая благодарность патриотам, — записал 8 сентября 1943 года капитан Наумов, — сумевшим сохранить колыбель Чехова от каннибалов в трудное время оккупации».
Бондаренко, И. И. Письма // Следы его жизни : книга о Чехове / Иван Бондаренко. Ростов-на-Дону, 1992. — С. 24-26.
