По преданию, Кондрат Булавин проклял станицу Левыкинскую. Рассказывают, что когда донской атаман задумал потягаться с царем Петром, волю добыть бедному люду, поспешил он со своими есаулами на Хопер, в Пристанский городок. К Пристани тогда много пробивалось беглых людей из России, готовых схватиться с боярами не на живот, а на смерть.
Скачет булавинский отряд и день, и два, подъезжает к Левыкинской. Люди и кони устали. А тут, как назло, из-за Хопра поднялся злой ветер, «горыч», с дождем и снегом. Бьет в лицо, не дает коням ходу. Старший есаул и говорит Кондрату:
— А что, атаман, не заехать ли нам в Левыкинскую — коней подкормить да и самим передохнуть?
— Поезжай, есаул, — говорит Кондрат, — поспрошай, кто из левыкинских казаков атамана Булавина с брательниками на постой пустит?
Есаул поскакал в станицу. Кондрат с друзьями за курганом от ветра укрылись. Ждут-пождут — нет посыльного, чего-то замеркался. Хотел атаман слать другого гонца, но тут ворочается есаул.
— Плохо, атаман! Нет в станице ни одной доброй души. Никто нас пускать не хочет в свой курень.
— Не может этого быть! — крикнул Кондрат. — Ты, верно, не сказал левыкинцам, кто к ним на постой просится!
Тронул коня и сам поскакал в станицу. Стучит в одну хату — отказ. В другую — отказ. Никто ему дверь открыть не хочет. Проехал станицу из двора во двор — не нашел приюта.
Рассердился Кондрат. Вернулся к товарищам и крикнул зычным голосом:
— Гоните, други, коней до самой Пристани, без продыху! Будь она проклята, станица Левыкинская. И пусть ее ветер сыпучим песком занесет! И поскакал с брательниками дальше. Переменилась тут погода. Уже не «горыч», а сухой горячий ветер из далеких астраханских степей полетел по донским степям. Поднял он сыпучие пески с берегов Хопра и погнал их на станицу Левыкинскую. И день несет песок, и два, и три. Занесло казачьи хаты — крыш не видать. От сыпучих песков казакам житья не стало. Начали они выселяться, разбрелись кто куда: одни ушли за Хопер, в Бесплемяновскую, другие — в Тепикинскую, третьи перебрались на Лучок, поближе к Урюпинской, туда, где Хопер делает крутой изгиб, похожий на старинный боевой лук. Тут, у древнего кургана, началась новая Левыкинская. Мало-помалу обстроилась станица, вытянулась в улицы, заросла садами. А на старом городище и поныне лежат и желтые переметные пески. Не растет на них ни трава, ни цветы, ни кустарничек.
Головачев, В. Платон Ермаков : повесть. Ростов-на-Дону, 1970. С. 76–77
