Необъятные просторы Дикого поля кутались в густые травы. Ковыль и катран поднимались в пояс человеку, а бобовник, вишенник и дереза, невысокие, но густые, образовывали массивы непролазных кустарников. Степь кишела змеями, во множестве водились дрофы, зайцы, доисторические байбаки.

В Подонье и Приазовье обитали дикие козы и сайгаки, туры и тарпаны, волки и лисицы. Прекрасные пастбища южных степей манили в свои просторы орды кочевников с востока.

По берегам рек, луговым низинам Дикого поля ютились кибитки кочевников. От Бакаева шляха, что начинался у Сейма недалеко от Рыльска и Путивля, от Быстрой Сосны и до самого Сурожского моря и берегов Дона ковром лежала седая ковыльная степь. Летом по ней гуляли горячие ветры — суховеи, зимой нависали вьюги, со стоном вскипали бураны и вихрями кружили снежную пыль. А ранней весной и поздней осенью в оголенных бурьянах, кустарниках терновника, шиповника пели на все лады неистовые ветры. Сурова и неприветлива степь в непогоду, и только в майскую пору степь спокойно-величава и даже ласкова в своем праздничном наряде. В степях, по берегам рек и озер среди кочевников жили и русские.

Скрипов, А. Н. На просторах Дикого поля. — Ростов-на-Дону, 1973. — С. 34–35.