ЕСТЬ В ВЕШЕНСКОЙ ЗАВЕТНАЯ СКАМЬЯ
Над кручею — садовая скамья,
Пред ней — сквозная легкая ограда...
Привычно все для слуха и для взгляда:
Предметы, краски, звуки бытия.
В знобящей полумгле предзоревой,
Когда еще не гаснут в небе свечи,
Он, ватником прикрыв крутые плечи,
Сидит, поникнув белой головой.
Как хорошо побыть с самим собой,
Без суеты, без беглых вспышек блица:
Тогда слышней слова и четче лица
Людей с еще не ясною судьбой.
Людей, пока знакомых лишь ему
И лишь ему до времени подвластных,
Уродливо-отвратных иль прекрасных:
Он наречет — и будет по сему!
Нелегкий груз — и слава, и почет,
Гигантом быть непостижимо трудно!
Творить и знать, что Времени подсудно
Все, что создаст он, все, что изречет...
И он сидит, поникнув головой,
А на виске упруго вздулась вена,
И свежий,
острый,
как резец Родена,
Над ним колдует ветер гулевой.
И он колдует,
нанося мазки,
Легко,
светло
размашисто
и плотно,
Ликует
и, отчаясь,
рвет полотна
И вместе с ними сердце —
на куски...
А тихий Дон в излучине течет,
И журавли пронзают небо клином.
И столько боли в крике журавлином,
Что боль своя
в сравненья с ней
не в счет!
Стрелков, В. А. Есть в Вешенской заветная скамья // Импульсы : стихи / Виктор Стрелков. — Ростов-на-Дону, 1980. — С. 63–64.
