Не было дома, где бы их встретили равнодушно или неласково. Южное гостеприимство, помножен­ное на нескрываемые симпатии и уважение к ее Петь­ке. Как она им гордилась! Какой он умный, сколько всего знает! Технарь, а любит поэзию, Пастернака читает наизусть: «В тот день всю тебя, от гребенок до ног, как трагик в провинции драму Шекспирову, носил я с собою и знал назубок...». Про любовь лучше никто не сказал. Впрочем, поэзия не ее конек, если по правде.

А как пели по вечерам под гитару эти загорелые и широкоплечие ребята в душноватом, пахнувшем спе­лым виноградом и молодым вином дворе. Визбор, Окуджава, Высоцкий. Вся ее столичная спесь мигом слетела — вот тебе и бандитский город Ростов! Вот тебе и Ростов-папа! Вот тебе и провинция.

Юля видела: ее Петькой гордятся — студент пре­стижного, сложного московского вуза.

Ей нравилось все — и старые уютные ростовские дворы, убогие, полуразваленные домишки, набитые до отказа самой различной публикой — от учителей и врачей до отсидевших воров и женщин двусмыслен­ного поведения, были и такие.

Каждый вечер, когда наступала прохлада, за огром­ным дощатым столом, покрытым вытертой клеенкой, собирался весь двор. Весь большой, многонациональ­ный южный двор: русские, армяне, украинцы, татары, гирей, дагестанцы и осетины, грузины и адыги.

Пили вино, пиво или чай, ели фрукты, собранные тут же, во дворе: хрупали грушами, громко втягивая в себя сок из перезрелого персика или сливы. Сплетничали, болтали, делились проблемами — база­рили, как они говорили. Обязательно учили жизни молодежь, цеплялись друг к другу, коротко ссорились, успев за пару минут высказать старые обиды и новые претензии, и тут же мирились.

Бывали и стычки посерьезнее, иногда доходило до драк. Но в ту же минуту по шаткой лесенке спускался судья, уважаемый, пожилой человек, которого слуша­лись беспрекословно и который одним окриком и взмахом руки останавливал непристойную сцену.

<…>

Но здесь точно уважали стариков, покрикивая, обо­жали детей, и даже чужим, незнакомым, обязательно совали яблоко или конфету. Соседки подкармливали ребятню из бедных или пьющих семей, жалели их, штопали их штаны и подкидывали на мороженое.

Юля поняла: старый южный двор — это огромная, шумная семья, в которой случается всякое, но если что — на защиту своих встанут все. Маленькая модель жизни и отношений: кого-то любили и уважали, над кем-то насмехались и подшучивали, кого-то недолю­бливали, а кого-то и презирали. Для нее, москвички, едва ли знавшей соседей напротив, все это было в диковинку.

Метлицая, М. Любит — не любит // Стоянка поезда всего минута : [повести] / Мария Метлицкая. — Москва : Эксмо, 2021. — С. 206–208.