Ростов-на-Дону — мой родной город, я родилась в семье донских старожилов.
Помню, как весной зеленело, а летом золотилось пшеничное поле там, где теперь раскинулся парк и стоит здание театра имени М. Горького. Это была граница между двумя городами-соседями — Ростовом-на-Дону и Нахичеванью-на-Дону.
Отцовы родители жили в Нахичевани на 30-й линии, которая в ту давнюю пору была краем города — за изгородью их двора начиналась степь. По воскресеньям свободный от работы в больнице отец ездил в гости к своим старикам. Часто он брал с собой и меня. У невысокого столба с надписью «Граница», среди казавшегося мне необъятным поля, кондуктор останавливал трамвай. Остановка была долгой. Пассажиры успевали выйти, размяться, купить в придорожных ларьках вишни или сладкие колбаски («чурчхелу»), напиться бузы, потом возвращались на свои места, и трамвай с звонким грохотом мчался дальше.
Детство мое примечательно тем, что уже с двух лет я знала радость доверительных товарищеских бесед отца, его задушевного чтения вслух. Своих любимых поэтов и писателей — Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Тургенева, Чехова — он читал мне без устали. Мы вместе плакали, потихоньку друг от друга вытирая слезы, над судьбою оклеветанного Кочубея, над горьким горем потерявшего сына Ионы, над мучительной бедою Герасима, по приказу жестокой, вздорной помещицы убившего свою Муму... С отцова голоса мне от первой до последней строки запомнился «Демон» Лермонтова. Художественная литература учила несказанной красоте русской речи, уважению к человеку, беззаветной преданности родине...
К четырем годам я, запоминая во время прогулок буквы на вывесках, научилась сама читать. Бландов, Абрикосов, Хахладжев, Протос...— вывесок было много, хватило на весь алфавит.
Александрова, Н. Повесть о моей жизни // Дон. 1997. № 4. С. 217.
