Воспоминание о ёлке 1945 года
Назло Освенциму, осколкам,
назло войне
полуобугленная ёлка —
в моём окне.
Она над нами возвышалась,
дробясь в разбитых зеркалах,
и в будущих моих стихах,
перемещаясь, отражалась.
С обгоревшими веточками её вывезли
из какого-то расстрелянного леса, эвакуировали
в тыл, в моё новогоднее счастье.
Моя первая, цвета хаки, ёлочка!
Переломленные веточки перевязывали бинтом.
Забинтованная ёлка.
Забинтованные солдаты цвета ёлки за окном.
Ростом с меня, как она прямо стояла!
Как важно было
быть прямой, как важно было ёлке выстоять,
всей хвойной своей судьбой
срастись с усталой страной
и, как страна — в бинтах, но выстоять.
Чем украсить тебя, мой зелёный найдёныш,
обожжённая, беспризорная ёлка?
Чем, кроме звёздочки, подаренной
квартировавшим лётчиком, короновать тебя?
Три раза
постучал в окно почтальон обмороженным пальцем.
Мама выскочила, не накинув платка, и вернулась,
держа треугольную птицу
письма.
Вечность не было писем,
и вот, наконец, треугольник!
Ростов-Дон, Рождественская, 35
Тихоновой Анне.
Зацелованное штемпелями полевой почты и
зацелованное мамиными губами,
ты прими его,
моя партизанская ёлочка, —
это самое лучшее, чем можно прикрыть
ожоги твои.
Как военные почтальоны,
забинтованы и зелены,
ты неси,
неси полевую почту, ты стой, ты не клонись,
молча в верности клянись.
Военный снег…
Рядовой мороз…
Ёлкам плакать грех,
детям — не до слёз…
Вегин, П. Воспоминание о ёлке 1945 года // Здравствуй, Дон : стихи : [сборник]. — Ростов-на-Дону, 1977. — С. 88–89.
