... На виду у нас отдыхает скованный льдом, белый, как древний старик, Тихий Дон... Былинная река, казачий край, вольница беглых холопов боярских. А ведь когда-то Дон был вовсе и не тихим, а шумно и величаво катил свои голубые воды по белоснежному каменистому руслу и гремел, пенился и швырялся каскадами брызг во все стороны, как разъяренный горный поток. Попадись в такой поток скала — и он покатил бы ее прочь.
Шли тысячелетия. Неиссякаемые пески засыпали Дон, зажали его со всех сторон, сузили берега и укротили силу грозную вольных вод его. И притих Дон, приумолк и успокоился навеки, словно скованный богатырь, и лишь веснами еще нет-нет да и взыграет, как встарь, и разольет свои вешние воды до самого горизонта. И горе тогда зазевавшемуся: срывает в такое время Дон рыбацкие хаты и вековые деревья, дробит их могучими льдинами и рушит берега и крушит переправы, гуляет по улицам прибрежных станиц и заливает дороги, а, нагулявшись и проводив вешние воды в Азовское море, вернется к своим берегам и опять тихо и мирно течет тогда по-над, кручами-буграми, и скотина безбоязненно подходит к нему и подолгу пьет его светлую, как синь, воду.
Пески следовали за ним неотступно и то здесь, то там расселялись на стремнинах мертвенно-бледными лысинами-косами и сужали его год от года все больше. Потому и прижимается сейчас Дон к крутым берегам, поближе к хуторам и станицам, словно защиты ищет у человека от песков, обступивших его со всех сторон, угрожающих гибелью воде, степям, жизни.
Соколов, М. Д. На тихом Дону // Первенец великих строек коммунизма. — Ростов-на-Дону, 1952. — С. 81.
