Сейчас многие из нас испытывают чувство, сходное с тем, которое охватывает человека, вернувшегося после долгих лет разлуки на родную землю и вновь ощутившего всем сердцем то, чем она была изначально близка и дорога.
Да, революционные преобразования, происходящие в нашей стране, все прочнее связываются в народном сознании с идеями Великого Октября — мы вновь обретаем Родину, о которой мечтало поколение революционеров ленинской выучки, почти сплошь истребленное в годы сталинских репрессий.
Когда-то я радовалась, что дожила до Дня Победы, теперь радуюсь, что дождалась этого Времени.
Приметы его чувствуются и в нашем городе, хотя недостатки, уходящие своими корнями в годы застоя, порою прорисовываются рельефнее того, что составляет социально-нравственную сущность перестройки, вызывая справедливые нарекания ростовчан. Нет, я не смирилась с ними — как член горкома КПСС стараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы избавить город от лихорадящих его «дефицитов». Но моя любовь к Ростову, безотчетно возникшая в ранней юности, осталась со мною, став глубоко осознанной в самые трудные для него времена. Скажу больше, не боясь вызвать у кого-то ироническую улыбку: я с гордостью называю себя ростовчанкой.
Есть в нашем городе святые для меня места — они там, где горит Вечный огонь, — наша Вечная память по тем, кто не дождался Дня Победы. Мы, ветераны войны, всматриваемся в него, как в свое прошлое.
Когда началась Великая Отечественная, тысячи моих ростовских сверстниц и сверстников, в сущности еще совсем зеленых девчонок и мальчишек, штурмовали военкоматы; чтобы как можно скорее попасть на фронт. Домой вернулись немногие: хорошо еще, если трое из ста — такова страшная статистика войны. Были среди павших в боях и защитники Ростова. Об их мужестве и стойкости напоминает орден Отечественной войны первой степени, прикрепленный к знамени города.
Вспоминаю Ростов в сентябре победного 1945-го. Я ехала домой, как и все мои фронтовые друзья, наполненная пьянящим ощущением обретенного мира, в общем-то смутно представляя, какие следы оставила после себя дважды прошедшая по нему война. То, что предстало передо мною, потрясло: задымленные остовы зданий с пустыми глазницами оконных проемов, груды битого кирпича, оплавленной и искореженной арматуры... Не верилось, что город поднимется из руин и пепла. Но на одной из стен я прочла написанные чем-то белым по темно-красному слова из стихотворения бывшего фронтового корреспондента Михаила Андриасова: «Мы возродим тебя, родной Ростов!», которые навсегда остались в моей памяти поэтическим знаком первого послевоенного года.
Чтобы возродить дотла разоренный город, нужен был трудовой подвиг, и ростовчане совершили его!
А как истово — другого слова не подберу — они расчищали Змиевскую балку, где оккупанты расстреливали стариков, женщин и детей.
Сейчас здесь величественный мемориал, куда люди приходят, чтобы почтить память жертв эсесовских палачей.
Еще не забуду, с каким энтузиазмом мы сажали рощу на левом берегу Дона. Тогда, как мне помнится, не было разговоров о сохранении окружающей среды, о надвигающейся экологической катастрофе. Просто очень хотелось, чтобы здесь поднялась молодая роща, и она поднялась, и вот уже многие годы сотни людей приезжают сюда в жаркие дни, чтобы отдохнуть в благодатной ее тени...
<…>
Наше «больное место» — элементарная неаккуратность: слишком много в Ростове грязи, а значит — пыли, и не только потому, что плохо справляется со своими обязанностями городская «служба чистоты». Это ведь мы мусорим где попало — на улицах, особенно у торговых ларьков, в подземных переходах, скверах, дворах, лестничных клетках... Так давайте вести себя как чистоплотные хозяева!
Никулина, Е. А. По пути перестройки // Вечерний Ростов. 1989. 23 сент. С. 2.
