ВОРОШИЛОВСКИЙ СПУСК
Это место в Ростове изменилось больше всего. До полной неузнаваемости. Перемены эти символичны.
Давайте выйдем на середину Ворошиловского проспекта часа в четыре утра. Только в такое время мы и сможем это сделать. Во всякое другое автомобильный поток нас вмажет в асфальт. Если бы некая машина времени перенесла нас всего на 60 лет назад, то мы бы плавно опустились метров па 25 вниз и оказались бы в глубокой земляной выемке, по которой шёл наикрутейший спуск к Дону. На самом верху выемки были бы едва видны фасады двух-трёхэтажных домов, часть из которых и сейчас стоит. Этот грубо мощёный спуск и был продолжением Ворошиловского проспекта и выходом его к Дону, прямо на набережную. Ясное дело, что никакого Ворошиловского моста и в помине не было. Даже намёка на него, даже паромной и лодочной переправы. Просто набережная и только.
А ещё раньше, скажем в 1901 году большой проспект был ещё живописнее. Выемка была ещё глубже, а склоны ещё круче. Наверху шла линия каменного забора, который уступами спускался вниз. По булыжнику вверх понуро брели пешеходы. В жару вокруг них крутились водоносы и предлагали воду со льдом: «Есть вода, холодная вода! Пейте воду, воду, господа!»
И ещё. Из порта ползли нагруженные телеги. Ползли они оригинально: крутыми зигзагами, потому что иначе наверх не выбраться. Лошади имели подковы с тремя мощными четырёхгранными шипами. Но даже с ними еле выгребали. Телеги подкарауливали местные хулиганы и воришки, стоявшие на склонах. Пользуясь черепашьим ходом телег, они сбегали вниз, выхватывали с возов всё, что плохо лежало, в то время, как их сообщники затевали отвлекающую ссору с возницей-драгилем. Слева по ходу вниз, на вершине крутого склона стоял великолепный густой старинный парк и в нём высилась «немецкая церковь», протестантский храм, построенный в стиле неоготики. Он выглядел очень по-европейски и расположен был крайне удачно, подобно Андреевской церкви в Киеве. Его взметнувшийся ввысь шпиль был виден по Дону за километры.
В послевоенное время Ворошиловский спуск изменился в лучшую сторону. Глухой зaбop по верху склона убрали, а сами склоны густо засадили цветами. Всё, что можно было — бордюры, столбики, тумбы, нижние части древесных стволов, — было ослепительно выбелено. Мода была такая. Эта постоянно обновлявшаяся побелка неизменно придавала всему окружающему праздничный вид. Спуск украсился скамейками из литойго ажурного чугуна и светильниками. Скамейки были очень кстати, потому как люди, ползущие наверх, конечно же, уставали от такого подъёма. Что касается уличных светильников пятидесятых годов, то они были такими же стильными и уютними, как и матерчатые абажуры тex лет. Матовые шары располагались гроздьями по две-три штуки. Они заставляли вспомнить XIX век, поскольку именно так во времена Чехова вьглядели светильники газовые и керосиновые. В пятидесятые такими светильниками были украшены все парки и улицы. «Отцы города» полностью уничтожили эти фонари, заменив их в 1960-е годы на стандартные и бездушные лампы дневного света в виде этаких костылей или хоккейных клюшек, торчащих вверх. Они считали эти клюшки, как они сами говорили, «современными», а элегантные матовые фонари старомодными. Дольше всех продержался парк вокруг немецкой церкви. Самого храма уже давно не было. Большевистские фанатики снесли его во время «пятилетки безбожия» ещё в 1936 году. Однако парк внушительно разросся, стал большим и очень густым. Если хотитe увидеть это место таким, каким оно было, то посмотритe старинный фильм «Верные друзья» (1952 год). Именно в этом совершенно безлюдном и запущенном парке на высоком донском берегу главный герой фильма гоняется за героиней в скромном белом платье и потом сбивчиво объясняется ей в любви, прижав к толстому старому тополю. Трудно поверить, что сейчас на этом месте скопище бетонно-стеклянных небоскребов и ни одного не то что дерева, но просто ни одного кусочка незабетонированной земли.
И началось это в 1964 году, когда cтроили Ворошиловский мост. Он изменил всё. Была полностыо засыпана выемка и спуск к Дону. Мост был открыт в 1966 году.
И теперь мы видим здесь ровную бетонно-асфальтовую пустыню, обставленную безликими небоскрёбами-монстрами. От всего этого веет холодом и равнодушием. Это место, некогда одно из самых живописных, потеряло свою душу.
Ворошиловский мост в шестидесятых казался чудом техники. На снимке 1964 года, где видна только его построенная половина, хорошо видно что он совершенно пустотелый. То есть, находясь внутри, в принципе можно пройти его весь насквозь. Что там сейчас внутри — загадка. То ли бомжи зимуют, то ли крысы-мутанты в кромешной тьме бегают. Но скорее всего там ничего нет, ибо входы в эту пустоту прочно замурованы-запечатаны-забетонированы-заварены.
Честно говоря, без этого моста лучше было. В благословенные пятидесятые на левый берег Дона по другому мосту ездили, который был там, где сейчас речной вокзал и гостиница «Якорь». Тот прежний путепровод был гораздо удобнее с градостроительной точки зрения. Ибо во все прежние эпохи основной путь на Батайск проходил по самому короткому и рациональному маршруту по старой Таганрогской дороге, затем Тaгaнpoгскому проспекту, переименованному потом в Будённовский. В шестидесятые годы городскому начальству стукнуло в голову всё поменять. Основной путепровод пустить через засыпанный Ворошиловский спуск, а старый Таганрогский мост уничтожить и перегородить традиционную и удобную дорогу на юг новым речным вокзалом. То есть, всё было сделано, как творят в Ростове, «через задницу». И эта «задница» продолжается по сей день в XXI веке, порождая перегруженность междугороднего движения и лишние автомобильные пробки. Разве что только сейчас, с постройкой нового моста в створе проспекта Сиверса (проспекта палача Сиверса!) что-то изменится к лучшему?
Вареник, В. Ворошиловский спуск // Ростов и ростовцы : после 1917 года / В. Вареник. — Ростов-на-Дону, 2010. — С. 239–242.
