Утром 12 февраля в Ленгородке, на Профсоюзной улице, поя­вились два немецких танка. Грохоча гусеницами, они медлен­но проходили мимо молчаливых домов. Стволы танковых орудий угрожающе поворачивались от одного дома к другому.

На середине улицы танки замедлили ход. С лязгом от­крылся люк передней машины, и оттуда показалась голова офицера. Немец поднес к глазам бинокль, стал внимательно оглядывать улицу. Потом опустил бинокль и коротко сказал:

— Вайтер!

Машины прибавили ход, направляясь к жилому дому «Гигант». В это время из-под ворот маленького домика на безлюд­ную улицу выбежала большая рыжая собака. Завидев тан­ки, она недружелюбно покосилась на них, угрожающе завор­чала.

Над первой машиной снова появилась голова офицера. Он повернулся в сторону собаки, навёл на неё парабеллум и вы­стрелил. Собака свалилась на землю, вытянулась, затихла. Не­мец опустился в машину.

Танки подошли к дому, развернулись и стали у самого края балки, отделяющей в этом месте Ленгородок от Верхне-Гниловской.

Офицер вылез из танка, стал поодаль. В стёклах бинокля промелькнули красноватые глинистые скаты балки, прижав­шиеся друг к другу маленькие глинобитные домики. Офицер что-то проговорил, и танкисты направили стволы орудий на Верхне-Гниловскую.

— Файер! — резко крикнул эсэсовец.

Оглушительно ахнули пушки. В то же мгновение на про­тивоположной стороне обрыва поднялись клубы дыма. Про­битые снарядами, обрушились стены домов. В воздух взле­тели куски дерева, обломки детской кроватки. Ветер донес пронзительный женский крик.

Чей-то слабый, замирающий голос беспомощно звал:

— Мама, мамочка…

Танкисты чуть повернули стволы орудий вправо.

— Файер! — опять скомандовал офицер.

Снова ударили орудия, и, охваченные пламенем, задыми­лись ещё два дома.

Офицер поднял бинокль:

— Файер!

У одной из горящих хат появилась женщина с ребёнком на руках. Она пошатнулась, упала, потом поднялась и расте­рянно стала озираться. Эсэсовец заметил её:

— Файер!

На том месте, где она стояла, поднялся столб земли.

Танки несколько минут расстреливали дома жителей ста­ницы Верхне-Гниловской, через которую четыре дня назад мадояновцы прорвались к вокзалу.

Взглянув на часы, немец спрятал бинокль, достал плитку шоколада и, отламывая маленькие дольки, не спеша принялся жевать.

Из-за балки слышались то протяжные, то короткие стоны.

— Зер гут , — сказал эсэсовец танкистам и неторопливо направился к машине.

Танки загудели и повернули назад, к Профсоюзной улице.

Верхне-Гниловокая пылала в огне.

Андриасов, М. А. Шесть дней // Штурм ледяного вала / М. Андриасов. — Ростов-на-Дону, 1973. — С. 121–123.