В 1936 году я был направлен в Ростов-на-Дону и назначен художественным руководителем театра имени М. Горького. За мной последовала большая группа моих учеников. Состав театра был пополнен ростовчанами, ленинградцами, москвичами.
Сцена ростовского театра имени Горького, на которой нам предстояло выступать ежевечерне перед двухтысячной аудиторией, была огромной. После нашей маленькой московской сцены нам было особенно трудно. Новые условия работы потребовали новых сценических приспособлений. Пришлось отказаться от тонкости, филигранности, изысканности. Нужно было создавать спектакли монументальные. Декоративность вытеснила камерность.
Ростовский период обогатил меня и моих актеров большим опытом, дал возможность понять наше искусство в его новой взаимосвязи со зрителем.
Первый год работы в Ростове был внешне успешным. Спектакли «Любовь Яровая» К. Тренева и «Слава» В. Гусева были признаны нашими достижениями.
На второй год мы приехали на гастроли в Москву и здесь со всей остротой почувствовали свои недостатки и ошибки. Спектакли, сыгранные перед московской публикой, свидетельствовали о том, что, приобретая новые качества, мы в чем-то стали сдавать свои художественные позиции, снизили требовательность к себе, начали терять творческую принципиальность, скатываться к ремесленничеству. Показательным в этом отношении оказался спектакль «Горе от ума».
В отличие от обычного для меня сочинения спектакля в процессе работы совместно с актерами, я пришел на первую репетицию комедии «Горе от ума» с заранее подготовленной экспозицией, с разработанным макетом, с детально составленным режиссерским планом. И то, что для многих является обычным и обязательным, меня связало, ограничило. По-видимому, метод работы с кабинетно разработанным замыслом спектакля мне не свойствен. Однако не следует делать вывод, что такой метод я вообще считаю неверным. Видимо, это решается индивидуально каждым режиссером. Больше того, этапы подготовительной работы бывают различными у одного и того же режиссера в зависимости от материала пьесы и представляют собой сложную, каждый раз особую, неповторимую систему. Но это тема для специального разговора. Вернемся к спектаклю «Горе от ума». Он был осуществлен в сроки безусловно недостаточные, и то, что я исполнял в нем роль Чацкого, еще больше усложнило мою работу постановщика. В итоге спектакль получился неполноценный, в отдельных своих звеньях недоработанный.
Горестно пережив наши неудачи и ошибки, мы обратились к драматургии Горького — поставили «Враги» (1937) и «Мещане» (1938), осуществили пушкинский спектакль-концерт (1937) и две пьесы Шекспира — «Укрощение строптивой» (1938) и первый вариант «Отелло» (1939), а также пьесы советских драматургов — «На берегу Невы» К. Тренева (1937), «Человек с ружьем» Н. Погодина (1938), «Богдан Хмельницкий» А. Корнейчука (1939), «Павел Греков» Б. Войтехова и Л. Ленча (1939).
Так развивался руководимый мною театр; от группы энтузиастов, наивных мечтателей с весьма неясно сформулированными в 1924 году полуидеалистическими стремлениями в искусстве — к большому советскому театру, окруженному заботой, вниманием, требовательным интересом тысяч и тысяч зрителей. Таков был итог нашей пятнадцатилетней творческой жизни.
Завадский Ю. А. Путь в искусство (страницы автобиографии) // Об искусстве театра / Ю. Завадский. Москва,1965. С. 19-20.
