СМОТРИНЫ
(сватовство негласное)
Свадьбы у казаков чаще всего устраивались по окончании осенней уборки хлеба или зимою после святок, в рождественский мясоед. Устройство свадеб на Красную горку (после пасхальной недели) имело в виду усиление семьи к началу весенних посевных работ еще одной рабочей силой.
Перед началом сватовства предстоит немало работы, и за нее берутся все взрослые члены семьи: нужно оправить базы, курень, «выход» (погреб), прикрыть кое-где новой соломой или «тёсом», нужно всю «обселюцию», весь двор и все добро привести в такой вид, чтобы не стыдно было пред сватами.
Когда приготовления кончены, родители спрашивают своего сына-жениха, к кому идти свататься. Иногда, впрочем, бойкий парень и сам первый затевает разговор; бывает и обратное: отец и мать одеваются, обряжают сына и без всяких разговоров с ним идут, куда наметили. Случается и так, что едут в чужой хутор или в дальнюю станицу, в совсем незнакомый дом, «по слухам», где ни парень, ни старые в глаза раньше не видали будущую родню. Прихватывают с собой в помощь бывалого человека, речистого и находчивого, который ловким разговором сумел бы расположить будущих сватов, не всегда первого момента сговорчивых и податливых.
Чтобы дать представление о том, как проходят смотрины, этот первый этап казачьего свадебного действа, мы обратимся к самой бывшей невесте — Настасье Васильевне, теперь уже тридцатипятилетней женщине, и послушаем, что расскажет она нам о своем просватанье:
«Нас было две сястры-двоешки, — начала она, — каждой по восемнадцатому году.
День был праздничный. Пришли мы с улицы, пополудновали и прилегли отдохнуть, чтобы к вечеру — опять на улицу. Слышим, с печки мать кричит:
— Уставайте, девчата, кто-сь идет к нам!
Мы вскочили и ждем. Отворяется дверь. Впереди дед Ларивон, сосед наш; за ним еще два: у одного за пазухой калач в платке, у другого из кармана торчит бутылка. Позади всех молодой в черной люстриновой тройке, — стало быть, жаних.
Вошли, поздоровкались со всеми и присели.
— Што, добраи люди, пожаловали? — спрашивает их батенька.
Николая Тарасьевича, у кого бутылка была, свекор упросил поехать за свата, как сам был не совсем рячист и боек на слова. Николай же за словом, и правда, не полез в карман и сразу затараторил:
— Вот, Василь Никанорыч, приехали мы на ваших дочек поглядеть и с собой жениха привязли, — может, понаравятся: тогда и дело будем гутарить!
К тому времю оделись мы, вышли и стали вместе, какая понаравится.
— Ну вот, — говорит нам сват, — повидайтесь!
Жаних подошел, поручкался спросил, как зовут нас, сказал сам свое имя и как по отчеству зовут и отошел прочь.
Через некоторое время сваты поднимаются, идут на свою квартеру посоветоваться.
Сколько там прошло, смотрим, опять идут. Теперь зовут уже мене одну, — стало быть, жаних на мене показал.
Все уже сидели в горнице и промежду собой гутарили. Я вошла, поклонилася. Подводят жаниха, становят рядом, потом спрашивают, наравится ли мне жаних.
— Я из воли вашей, батенькя и маменькя, не выхожу!
— А тебе, Ваня, как невеста?
— Наравится, — отвечает он.
Нас выпроводили в комнатку, и старики остались одни.
— Ну вот, — начинает Николай Тарасьевич, обращаясь к отцу-матери, — детки наши, Василь Никанорыч и Алена Прохоровна, пришлися по душе друг другу: теперь што же вы нам скажете?
Отец и мать отвечают согласием, потому они «против желания дочери тоже не хотят идти». Тогда Николай ставит бутылку на стол, а из-за пазухи вынимает калач.
— Примите жа нашу хлеб-соль!
Мать несет свой калач и отдает сватам, — калачами поменялись.
— А теперь дозвольте уж выпить за доброе слово!
Попросили гостей раздеться; мать поставила закуски на стол, — и пошла беседа. Угостились, загрустились… А мы с жанихом сидим себе в комнатке и в карты играем.
— Ну, приезжайте жа и вы к нам, посмотрите «наше место», все наше хозяйство, как живем мы и што есть у нас. Хозяйка моя покажет грубу!
— Ваши гости, ваши гости, добрые люди! Приедем!
Так прошли у нас смотрины — закончила свой рассказ Настатсья Васильевна.
Листопадов, А. М. Смотрины // Старинная казачья свадьба : обряды и словесные тексты / А. М. Листопадов. — Ростов-на-Дону, 1947. — С. 6–7.
