Саманные белые домики стояли в один ряд, глядя мутными от пыли окнами на широкий выгон. Его замыкали с другой стороны приплюснутое кирпичное здание мастерской, высокий бревенчатый закром, склады, конюшня, недавно построенный электрофицированный коровник. Тут же, как корабли в доке, отдыхали после уборочной страды комбайны, чернели ряды сеялок и тракторных плугов.
Место кругом открытое, широкое… Веками непаханая целина, жесткий типчак и полынные прогалины, домики, и все вокруг них как будто дрожит и тает в бледной дымке августовского зноя.
Молодые акации и клены, посаженные минувшей весной у домиков, никнут к земле, сгибаемые ветром, изнемогая от зноя. Их скудные кроны почти не дают тени. Выгон спадает в широкую пологую балку, где тускло блестит под солнцем желтая вода пруда. На ней – снежные комья плавающего гусиного стада, на глинистом берегу – перья, ноздреватые следы копыт, запах стойла и заплесневелой воды…
Шолохов-Синявский Г. Ф. У кургана. [М.], 1950. С. 7-8.
