«И ежели чего точно изобразить не можем, не языку нашему, но недовольному своему в нем искусству приписывать долженствуем».
Вот я и думаю: не могу не потому, что невозможно, а потому, что трудно необычайно изобразить словом цвет предвечернего неба над Доном. Голубое оно, но голубизной особенной. Не то акварельная это голубизна — прозрачное небо, просвечивает насквозь. Не то эмалевая — уж очень чист и плотен тон темнеющего неба. Или и акварельное и эмалевое оно одновременно? Или неприметно меняются у тебя на глазах, и ты не способен даже мыслью угнаться за сменой тонов? Все, казалось бы, верно, а слова не самые единственные. Вот как у Ломоносова:
Открылась бездна, звезд полна:
Звездам числа нет, бездне — дна.
Все-таки нельзя, невозможно с полной достоверностью изобразить закат словами. Можно передать состояние человека, наблюдающего закат, его переживания, чувства. Старый прием — еще гомеровский. Старцы ахают, пораженные красотой Елены. И мы понимает, что она — Прекрасная Елена.
А может, нам — в отличие от Ломоносова — в наш космический век недостает представления о небе как о чем-то таком, чему нет ни дна, ни числа? И остается только смотреть и удивляться ежемгновенно меняющейся красоте вечернего неба.
Колесников, Г. Читая Ломоносова // Тайны степного леса / Г. Колесников. Ростов-на-Дону, 1987. С. 349.
Почему мы десятилетиями не забываем очерки Валентина Овечкина, Георгия Радова, Анатолия Калинина?..►
