Было три Дона: Вольница Дикого Поля, Имперского Войско Донское и, третий, короткий и пламенный, как зигзаг молнии, казачий сполох. Четвертого Дона нет. Там – в Союзе республик – есть Северо-Кавказский край, есть Круп и евреи на Задонской целине, разбухающий, галдливый Ростов, да умирающий на своем юрту Новочеркасск. Может быть, там наладилась сила жизни, свой быт; но казаки тут ни при чём. Здесь – в Европе – казаки , шалея от восьмилетней склоки и болтовни русской эмиграции, ладно пригнали к своей шее крахмальный воротничок, ловко приспосабливаются к чужой жизни; но свои рестораны называют «Донскими волнами», голосят в них свои песни и ругают Запад.
Туроверов Н. Н. Горечь задонской полыни...: поэзия и проза. Ростов-на-Дону, 2006. С. 340.
