Свадьба, в том ее виде, в каком она дана здесь — словесные песенные тексты вместе со свадебной обрядностью — записана в основном с 1897 года по 1901 г. включительно. Вместе со словами записаны и имеются на руках у собирателя все напевы, которые, вследствие технических причин, остались не включенными в настоящий сборник.
Запись обрядовой части произведена в центральном пункте собирания свадебных песен — в станице Екатерининской на Донце, к которой относится и большая часть вошедших в книгу песен. Остальные записаны в других станицах: ближайших (Усть-Белокалитвенская, Калитвенская Верхне- и Нижне-Кундрюческие, Усть-Быстрянская и Ермаковская) и более отдаленных — по Хопру, Медведице и по течению Дона, среднему и нижнему.
Свадьба названа старинной, конечно, относительно: хотя приведенные здесь песни и описание обрядности и имели место не менее столетия назад, однако, они не охватывают быта казачества более ранних времен, особенно, когда свадьба в наиболее древний период жизни донского казачества совершалась, по давней традиции, упрощенным порядком. В те времена все свадебное действо заключалось в прикрытии на майдане в .«кругу» казаком полой зипуна женщины и обоюдном объявлении во всеуслышание: — «ты, Федосья, будь мне жена», ты, Карпо Иваныч, будь мне муж!», после чего молодожены выслушивали поздравления от атамана и от круга.
Казачья донская свадьба представляет собою одно, довольно стройное целое, состоящее из нескольких отдельных частей. Основной образ — двух «торгующихся» сторон — проходящий через все действо и придающий ему цельный и стройный вид, характерен и для русской свадьбы. Этот образ у казаков под влиянием исторически-боевого, старо-охотничьего уклада их жизни, часто олицетворяет собою, с одной стороны, борьбу двух «воюющих» сторон, из которых одна, нападающая (сторона жениха), стремится завладеть предметом распри — невестою, а другая, защищающаяся, старается как можно дороже отдать свою свободу, свою «волю девичью» перед тем. как попасть в полон. С другой стороны, этот же образ знаменует охоту молодца на «красного зверя» — девицу, на кунушку, которую охотник хочет «уловити».
Образы эти в казачьей свадьбе чаще всего даются в так называемых «поезжанских» песнях, которыми сопровождается свадебный поезд к венцу и от венца в дом жениха. Эти песни не входят в собственно свадебный круг, но раздвигают его для изображения то внутренного, семейного быта казака, то быта внешнего, «военно-служивского» или быта старого, «охотницкого», еще живущего в казачьей памяти.
Родимай ты, мой братунюшка, —
просит девица,
Заряжай свою ружелица, —
Ты убей мово разлучничка,
Разлучничка неприятеля!
Чует сердце кунушки-девицы вторжение охотника в ее жизнь, с болью воспринимая призыв и отвечая на него:
— Ты не вой, ты не вой, серая куница!
— Ну-и, как же бы мне, кунушке, не выти
Как сы вечеру дождь, сы темного сильнай,
Кы полуночи мороз приморозил,
По чистому полю охотнички ездют,
В тороках-то везут шелковы тенёта, —
Да хотят-то мене, куну, уловити,
Из темных-то лесов куну выгоняти,
Сы черным соболем мене разлучати...
Листопадов, А. М. Старинная казачья свадьба : обряды и словесные тексты / А. М. Листопадов. — Ростов-на-Дону, 1947. — С. 3–4.
