Рядом с церковью несколько могил. Над одной из них возвышается скромный памятник, немного почерневший от времени, с простым крестом и несколькими лаконическими надписями на армянском и русском языках. Вот что читается по-русски: «Здесь покоится прах Михаила Лазаревича Налбандова, родившегося 27 октября 1830 года, скончавшегося 31 марта 1866 года». Ни русская, ни армянская надпись не заключают в себе указаний на жизнь и деятельность того, над чьей могилой стоит памятник. А между тем, этот Михаил Налбандов, точнее Микаэль Налбандьян, был человеком недюжинным, но, подобно почти всем армянским деятелям, был известен только своему народу. Шестидесятые годы, играющие такую важную роль в истории русского народа, и для армян были значительною эпохою. Кружок талантливых деятелей энергически принялся в это время за работу, они выступили противниками невежества и застоя, проповедуя необходимость широкого образования, борьбы с общественными пороками, обновление и возрождение литературы. Среди этих борцов за новые идеи, которые еще в конце пятидесятых годов начали печатно выражать свои взгляды, Налбандьян занимает видное место. Когда в 1858 году профессор С. Назарьянц основал в Москве армянский журнал «Северное сияние», он сделался его ближайшим помощником и сотрудником, и в этом журнале Налбандьян поместил свои лучшие статьи. Он боролся в них против обскурантизма, против старой педагогии, против шовинизма, вообще против всего затхлого и темного. Оторванность литературы того времени от жизни, ее неспособность и нежелание служить интересам народа также не ускользнули от внимания молодого публициста, и он мечтал о той эпохе, когда армянская литература получит, наконец, национальное значение в лучшем смысле слова. Эта проповедь была встречена многими с раздражением и злобою. Видя противодействие новым идеям, Налбандьян утешался одним: что будущие поколения оценят просветительскую работу и его, и всех его товарищей. «Что из того, — писал он, — что все мы будем тогда под землей?». Но это был не только талантливый публицист, — сохранились также его стихотворения, которые дышат подчас горячим одушевлением. Одно из них «Мер Айреник» («Наша родина»), написанное им во время его странствий, во Франкфурте-на-Майне, было положено на музыку и сделалось любимою песнею, перешедшею в народ; ее можно было услышать даже сегодня, тут же, внизу, на гулянье. Это был вообще человек весьма образованный, знавший несколько языков, интересовавшийся новыми течениями европейских литератур; образование свое он получил частью в московском, частью в петербургском университете. Весьма полезны были для него путешествия за границу; он посетил почти все важнейшие центры, всюду присматриваясь к местной жизни и стараясь знакомиться с интеллигентскими кругами. Под конец судьба забросила его в Камышин… Тут уж он не имел сил работать; раньше начавшаяся чахотка постепенно овладела слабым организмом и после долгого, медленного угасания Налбандьян умер вдали от родины и друзей 31 марта 1866 г. Его тело было перевезено в Нахичевань, где он родился и провел детство и первые годы молодости. Нахичеванцы вспомнили заслуги Налбандьяна, как публициста и поэта, и, не смотря на то, что в родном городе была целая партия, настроенная против него, громадная толпа встретила прах Налбандьяна у пристани на Дону и сопровождала его по всему городу и далее шесть верст по степи, до монастыря Сурп-Хач. Здесь и похоронили около старой монастырской церкви.
Какое тихое место! Густая зелень монастырского сада виднеется внизу. Здесь все говорит о мире и успокоении; а тут же рядом каждый день собирается народ и продолжается шумливая, неугомонная жизнь…
Веселовский, Ю. А. Армянский уголок на Юге России // Русские ведомости. 1892. 3 окт.
